Игумения Вера (Ровчан),
настоятельница Успенского Вышенского монастыря

«Какими должны быть инокини, чтобы с мудрыми девами войти
в чертог бессмертного Жениха»
(по книге святителя Феофана «Напоминание всечестным инокиням о том,
чего требует от них иночество)

Темой нашего доклада стало заглавие проповеди из сборника святителя Феофана «Напоминание всечестным инокиням о том, чего требует от них иночество». Сборник был составлен святителем Феофаном в 1892 г, незадолго до блаженной кончины. Основой для книги послужили проповеди, сказанные святителем ранее в женских монастырях [1].

«Напоминание всечестным инокиням…» – одна из последних книг, обращенная преимущественно к монашествующим, причем к насельницам женских обителей. И здесь не можем не заметить особый Промысл Божий и особое провидение святителя Феофана. Спустя много лет Вышенский монастырь стал восстанавливаться как женский. Мы рассматриваем эту книгу как завет, завещание вышенского подвижника и небесного покровителя Вышенской обители, как его слова, обращенные к нам, современным насельницам монастыря. Эта книга для нас – одна из основополагающих в монашеской жизни. В докладе мы остановимся только на одной проповеди, произнесенной 22 октября 1863 г. во Владимирском Успенском Княгинином женском монастыре и озаглавленной самим святителем следующим образом: «Какими должны быть инокини, чтобы с мудрыми девами войти в чертог бессмертного Жениха».

Притча о 10 девах приводится в Евангелии от Матфея (25, 1–13). В толковании на эту притчу знаменитые экзегеты святитель Иоанн Златоуст и блаженный Феофилакт Болгарский в образе юродивых дев видят тех, кто, хотя и сохранил высокую добродетель девства и чистоты, но совсем не радел о прочих добродетелях, в особенности – о милосердии. По толкованию святителя Иоанна Златоуста: «Светильниками называет Он здесь самый дар девства, чистоту святости, а елеем – человеколюбие, милосердие и помощь бедным».

Притча о десяти девах осмысляется и в богослужебной практике Русской Православной Церкви. Эта притча читается при совершении памяти преподобных жен, а также в составе всей 25 главы читается на литургии Преждеосвященных даров в Великий Вторник и является основным источником для гимнографии первых трех дней Страстной седмицы, особенно ярко выраженной в тропаре, который поется после шестопсалмия на утрене Великих понедельника, вторника и среды, а также на полунощнице: «Се жених грядет в полунощи, и блажен раб егоже обрящет бдяща, недостоин же паки, егоже обрящет унывающа. Блюди убо душе моя, не сном утяготися, да не смерти предана будеши, и царствия вне затворишися, но воспряни зовуще: свят, свят, свят еси Боже, Богородицею помилуй нас».

Дивные строки этого тропаря, исполненные глубокого духовного смысла, призывают нас к присному бодрствованию о своей душе, ибо «блажен раб егоже обрящет бдяща». Образ Жениха, как и в притчи в десяти девах, – это образ Христа, а наша душа, как невеста, должна всегда жить памятью о своем возлюбленном, готовиться к встрече с ним. Царствие Небесное сравнивается с десятью девами, которые, по древнему обычаю, взяв светильники свои, выходили навстречу жениху. Эта же мысль звучит в Послании к Коринфянам апостола Павла, где он желает представить Коринфскую Церковь как чистую деву во время Второго пришествия: «Я обручил вас единому мужу, чтобы представить Христу чистою девою» (2 Кор. 11, 2).

К притче о десяти девах отсылает нас и священномученик Мефодий Патарский (ок. 260–312) в своем сочинении «Пир десяти дев, или о девстве», в котором восхваляется добродетель девства в истории Церкви. Эта притча толкуется в слове Агафы, которая вдохновенно описывает красоту девственных душ. По ее словам, под неразумными, или юродивыми девами, понимаются «те, которые стремятся достигнуть цели девства и пристойно и трезвенно исполняют все, ведущее к достижению этой вожделенной цели, но разглашая и тщеславясь этим намерением, ослабевают и побеждаются преходящею суетою мира и оказываются более начертывающими тень добродетели, нежели исполняющими самую одушевленную истину» [2]. Таким образом, перед нами – толкование, обращенное, прежде всего, к подвижницам, проводящим девственную жизнь, являющуюся прообразом женских иноческих общин. Подвиг воздержания и девства только тогда принимается Господом, когда им не тщеславятся, иначе он, по образному выражению Агафы, является только тенью этой великой добродетели.

Пять мудрых дев – символизируют пять «проводников добродетели – зрения, вкуса, обонятия, осязания и слуха», когда все восприятия пяти чувств представляются «чистыми Христу, светло сияя, подобно светильнику, святостью каждого из них» [3]. Елей, по слову Агафы, следует уподобить мудрости и правде. Ибо, когда душа изобилует ими и проводит их в тело, то неугасимое пламя добродетели поднимается вверх, озаряя людей добрыми делами так, что прославляется Отец Небесный» [4].

Как известно, елей издревле используется в литургической жизни Церкви. Это, прежде всего, лечебное средство. Милосердный самарянин, согласно евангельскому повествованию, возлил елей и вино на раны человека, которого он нашел на дороге. Елей был также источником света и радования, наиболее торжественная часть праздничного вечернего богослужения называется полиелеем. Наконец, елей был знаком примирения и согласия.

Святитель Феофан известен, прежде всего, – как толкователь Апостольских посланий. В своей проповеди «Какими должны быть инокини, чтобы с мудрыми девами войти в чертог бессмертного Жениха» он выступает как толкователь Евангельской притчи, причем его экзегеза предназначена исключительно для иночествующих. В этом состоит особенность этого текста, который мы постараемся внимательно прочитать.

Образом девства является сама Матерь Божия, именуемой Приснодевой. Вся Ее жизнь является бесценным примером для всех, кто стремится последовать Ее благому примеру в жертвенном служении Христу, в безграничной любви и преданности Спасителю, в подвиге послушания и смирения. По слову святителя Феофана, «имея пред очами девственный лик Ее и приводя на мысль любимые Ею совершенства, воодушевляйтесь ревностью так устроить себя и внешне и внутренне, чтобы не лишиться Ее покрова, заступления и руководства и, проводя земные дни в обители Ее, быть введенными Ею и в обители небесные по кончине дней ваших» [5].

Прообраз славы Богородицы знаменовало пророческое видение псалмопевца Давида: «Предста Царица одесную тебе, в ризах позлащенных, одеяна преиспещрена. Приведутся Царю девы вслед ея, искренняя ея приведутся тебе: приведутся в веселии и радовании, введутся в храм Царев» (Пс. 44, 10, 15–16).

Однако путь в этот небесный сонм дев, по слову святителя Феофана, связан со многими трудами, и стяжевается путем обретения добродетелей: «Так, многим трудом и потом стяжается доступ в хор дев, ликовствующих окрест Богоматери! Видите – ваша Владычица одеяна в ризах преиспещренных, и девы окрест Ее стояли в одеяниях разнообразно блестящих. Это знамение разнообразных добродетелей, которыми украсили они души свои, над которыми трудились в продолжение всей земной своей жизни» [6].

Причем добродетели во время земной жизни были сокрыты от людей, подобно семени в земле, а обнаружились и просияли уже на Небе, как проросшие семена: «Девы на земле проводили жизнь в смиренных и уничиженных трудах и заботясь об одном, чтоб внутренне созидаться во всякой добродетели. Эти добродетели составляют внутреннюю их славу, сокрытую от других, и даже от них. Когда же совлеклись они внешней оболочки тела, тогда сокрытые внутрь их совершенства открылись в разнообразии видимой славы» [7].

Добродетели необходимо созидать непрерывным трудом: «Как в цветнике вашем не выйдут цветы, если не посеете их и не походите за ними, так, если не посеете в себе семян добродетелей и не походите за ними трудолюбиво, не раскроется из вас и не осенит вас в будущем разнообразная слава духовная» [8].

Сама одежда инокини символизирует причастность ее уже здесь, на земле, к ангельской жизни, ибо «облекаясь в эту одежду, вы даете обязательство перед небом и землей в сердце своем сокровенно для всех засеменить и возрастить напоминаемые ими добродетели, чтоб чистыми и совершенными явиться вам подобно Ангелам, когда, оставя землю, войдете в небесные области» [9].

Иноческая одежда знаменует собой жизнь, всецело обращенную к стяжанию добродетелей, которые ведут к Царствию Небесному. Святитель Феофан приводит толкование духовной символики иноческого одеяния и добродетелей, которые они призваны знаменовать, что мы оформили в виде следующей таблицы:

Далее в проповеди святитель Феофан обращается к евангельской притче о десяти девах, толкуя ее в русле святоотеческой традиции:

«То, что вы в стенах обители, мало.
Что вы девственницы, мало.
Что вы постницы, мало.
Что трудитесь, мало.
Что поклоны кладете, мало» [10].

Это только внешние добродетели, которые не могут сохранить ревности Богоугождения в нашем сердце. Далее святитель продолжает: «Надо сердце свое исполнить всякими добрыми расположениями. Чего не доставало у юродивых дев?! По наружности и они были точь-в-точь, как мудрые, но когда пришла минута встретить Жениха, они оказались никуда не гожими. – Отчего? Оттого, что не имели елея в светильниках их. Елей – здесь означает совокупность всех благих чувств и расположений сердца, делающих душу любезною Господу невестою и дающих вход в чертоги славы Его. То же и с нами будет. Если не будет в сердце нашем этих благих расположений, затворится дверь перед лицом нашим и услышим из-за них: отойдите, – не вем вас!» [11]

Источник ревности к Богоугождения – елей, по мысли святителя Феофана, – это «совокупность всех благих чувств и расположений сердца», добродетелей, которые незримы для других, но которые трудом необходимо взращивать и воспитывать в своей душе. 

Эти слова святитель Феофан обращает к инокиням, чтобы «возбудить опасливую заботу» о том, чтобы елей всегда хранился в светильниках их сердец, чтобы и им быть в числе дев «светлопрекрасных, которые, как искренние Владычице Богородице, вслед Ее приведутся и введутся в храм Царев» [12].

И в современных монастырях инокини, по слову св. Мефодия Патарского, призваны также стать «свещеносицами незаходимого света» [13]. И в этом смысле сами сочинения святителя Феофана в символическом смысле являются тем елеем, который постоянно возгревает нашу ревность к Богоугождению, не дает нашим сердцам быть равнодушными и черствыми, обличает нас в нерадении и безразличии, устремляет все наши чаяния и молитвы к нашему извечному Жениху – Христу Спасителю.

Дай Бог, молитвами святителя Феофана, всегда иметь божественный елей, чтобы с мудрыми девами войти в чертог Небесного Жениха.

[1] В сборник вошли проповеди из трех книг: 1. «Слова к Тамбовской пастве Феофана, епископа Тамбовского и Шацкого, в 1859 и 1860 гг. (СПб., 1861); 2. «Слова к Тамбовской пастве преосвященного Феофана» (М., 1867); 3. «Слова к Владимирской пастве преосвященного Феофана» (Владимир, 1863).

[2] Творения св. Григория Чудотворца и св. Мефодия епископа и мученика. Серия: Библиотека отцов и учителей Церкви. М.: Паломник, 1996. Репр. изд. 1905г. С. 75 (здесь и далее – вторая пагинация).

[3] Там же. С. 76.

[4] Там же.

[5] Феофан, еп. Напоминание всечестным инокиням о том, чего требует от них иночество: Из слов к Тамбовской и Владимирской паствам. Б.г. Репр.: М., 1908. С. 141–142.

[6] Там же. С. 143.

[7] Там же. С. 144.

[8] Там же. С. 145.

[9] Там же.

[10] Там же. С. 148.

[11] Там же. С. 148–149.

[12] Там же. 149.

[13] Творения св. Григория Чудотворца и св. Мефодия епископа и мученика. Серия: Библиотека отцов и учителей Церкви. М.: Паломник, 1996. Репр. изд. 1905 г. С. 78.

Лукьянова А.Е.,
член Историко-родословного общества (г. Москва),
член Русского генеалогического общества (г. Санкт-Петербург)

К генеалогии Макриновых
Потомки Л.В. Макриновой (Говоровой)

Основным источником информации при изучении священнических родов являются Клировые ведомости. К сожалению, по интересующему нас региону – Орловской губернии, – они практически не сохранились. Самые поздние Ревизские сказки духовенства в коллекции Орловского государственного архива 1811 г., в редких случаях – 1815 г. Таким образом, в качестве основного источника информации выступают Метрические книги, но они также имеют пропуски. Поэтому результаты нашего исследования не всегда могут претендовать на полноту.

Восстанавливать генеалогию рода Макриновых пришлось в основном по Метрическим книгам. Кроме самих метрических записей, внимание уделялось подписям служивших священнослужителей, так устанавливались годы служения, даты смерти священников, когда не находились сами записи.  

Наше сообщение посвящено потомкам священника Владимира Никитича Макринова и его жены Любови Васильевны, старшей сестры святителя Феофана. Семья Макриновых была весьма обширна, материально плохо обеспечена. Мужчины, как правило, умирали рано, оставались вдовы и дети. Святитель Феофан старался всем помочь, всех поддержать.

Первый ребенок Василия Тимофеевича и Татьяны Ивановны Говоровых Любовь Васильевна родилась в 1802–1803 гг. Она была выдана замуж на четырнадцатом году за Владимира Никитича Макринова. Он занял место священника Вознесенско-Георгиевской церкви Александровской слободы, Казаков тож, в конце 1816 – начале 1817 г. вместо умершего 7 сентября 1816 г. священника той церкви Ефима Переверзева (1790 – 07.09.1816) [1].

Нами установлено, что Владимир Никитич родился в 1794 г. в семье священника села Архангельское, что Подмокрое, Мценского уезда Орловской губернии Никиты Васильевича и его жены Пелагеи Филипповны. В 1815 г. Владимир еще учился в семинарии [2]. Там он, видимо, и получил свою уникальную фамилию – производную от названия села Подмокрое, а не от женского имени Макрина.

Егор Говоров, будущий святитель Феофан, с малых лет любил бывать в Казаках у Владимира Никитича и сестры Любови. В первые годы замужества матушка Любовь, совсем неопытная хозяйка, не могла бы сама справиться с хозяйством, особенно с приготовлениями к престольному празднику Вознесения. Деятельную помощь оказывали ей мать и тетка Дарья Никифоровна. Они привозили из Чернавы в Казаки все нужное для праздника, нередко вместе с собой брали Егорушку. Думаем, в Казаках мальчику нравилась сама атмосфера молодой семьи Макриновых. Дома в Чернаве строгий отец часто надолго отлучался по делам и не мог уделять внимание малышам. Священник Владимир Никитич был большой весельчак и говорун, весело смеялся над проделками маленького Егорушки, разговаривал со смелым ребенком на равных. Потом, уже будучи студентом, Егор раз или два за лето обязательно гостил в Казаках у Владимира Никитича.

Согласно воспоминаниям Юлии Михайловны Тихомировой, внучки младшей сестры святителя Анны Васильевны Крутиковой, незадолго до ухода в затвор святитель Феофан поделил свои вещи и иконы, кроме самого необходимого, между старшей и младшей сестрами [3]. Что с этими предметами стало после революции, неизвестно.

Запись о смерти Владимира Никитича отсутствует в Метрических книгах за 1862–1863 гг. В Метрической книге на 1862 г. есть его подпись, в 1863 г. – подпись не встречается. В 1863 г. в Казаках вместо него служит Александр Борисович Нецветаев, муж его младшей дочери Татьяны Владимировны. Поэтому 1862 г. считаем годом смерти о. Владимира.

Исходя из переписки святителя Феофана, принято считать, что Любовь Васильевна Макринова скончалась в октябре 1871 г. Запись об этом не найдена.

В семье Макриновых было много детей, младенцы часто умирали, до взрослых лет дожили 3 дочери: Елизавета (12.10.1820), Александра, Татьяна и сын Николай (15.11.1826). От этих детей Макриновых произошло большое потомство.

К сожалению, нам известно только одно письмо святителя к Владимиру Никитичу и Любови Васильевне Макриновым. Не сомневаемся, что существовала довольно регулярная переписка. Приводим это уникальное письмо Феофана, дышащее любовью, доверием, молодостью:

«Любезнейший братец о<тец> Владимир Никитич и сестрица Любовь Васильевна! С Новым годом! Наконец-то Вы вспомнили обо мне. От души сорадуюсь Вам и поздравляю Вас. Поздравьте и меня – инспектором Новогородской семинарии и профессором психологии и логики. Далеко, да лучше. Пораструсятся мои косточки – по такой дрянной дороге, какая в Киеве и около Киева: – да здоровей толстеют же люди после лихорадочной тряски. Повижу свет и буду бывалый. Вы извиняетесь, что не писали прежде и так извинялись, что я и впредь должен ожидать от Вас письмо годов через несколько. Помилуй, Бог – как это не стало! Нет – братски прошу Вас пишите хоть понемногу.

С великим удовольствием я читал письмо Николушкино. Какой он молодец. Дай Господи ему ума-разума, к нему я напишу нарочно, потому что не имею времени. Будете писать, известите его, что за мной книга, которую постараюсь поскорее прислать. У нас здесь мало ученых. Там в Новгороде, может быть, найдется кто. Он теперь будет в философии. Так поищу какую-нибудь поисправнее логику и психологию в руководство. Братец! Приучайте его к собственности книжной. Пусть он каждую треть приобретает себе хоть какую-нибудь книжечку, отсюда он перейдет к собственности выписной, а дальше к умовой, и дело его будет очень исправно. Благодарю Вас за извещение о Семеновских. Как я рад, что Анне хорошо! Они и сами писали ко мне: однако ж известие Ваше не только не лишне, даже необходимо для полноты эффекта. Приятно верить, а знать еще приятнее, что родные как одна семья. И нет ничего досадней – как один туда, а другой сюда.

Вы «здоровы, только перед Богом грешны». Разве Вы не читали: «иде умножися (беззакония), ту преизбыточествова благодать!»[4].

Говорите – молитесь, но это для меня с вашей стороны в тысячу крат необходимее. Сколько лет уже вы Богу представляете из своих прихожан жертвы живые и непорочные [5] и представляете молитвенно и словом. Воздохните и о мне.

Прощайте, с искреннею к Вам любовию брат Ваш Феофан.

11 генваря 1843 года [6].

Единственный сын Макриновых – Николай Владимирович Макринов родился 15.11.1826 в селе Казаки.

Как видно из вышеприведенного письма, в 1843 г. он обучался в «философском» классе Орловской семинарии, которую окончил в 1847 г.

Отец Николай Макринов служил священником храма во имя Каплуновской Божией Матери в селе Домовины Елецкого уезда, это соседний приход с Казаками.

Заботами Николая Владимировича в 1854 г. в главной части храма были устроены с северной и южной стороны два придела – во имя святителя Тихона Задонского и во имя святителя Николая Чудотворца. Выбор приделов был сделан, видимо, по совету святителя Феофана. Мы знаем, что в новой каменной церкви в Чернаве, по совету святителя, один придел также был устроен во имя святителя Тихона.

Умер о. Николай в сорок с небольшим лет. Из писем святителя Феофана видно, что Любовь Васильевна преставилась позже сына, с ней жила ее осиротевшая внучка, дочь о. Николая. Святитель Феофан помогал деньгами и Любови Васильевне, и вдове о. Николая Макринова.

Если семья о. Николая жила в Домовинах в церковном доме, то после его смерти они должны были освободить жилье для нового батюшки. Его вдова Александра Ивановна часто живала в Казаках, у родных мужа, это также видно из писем святителя.

В семье Николая Владимировича Макринова было четверо детей, установлены имена трех: священник Алексей, Зинаида, потомственный почетный гражданин Николай (01.09.1850).

Священник Алексей Николаевич Макринов.

Служил в селе Ястребов Колодезь Елецкого уезда, в 1890 г. был поручителем при венчании Антонины Егоровны Нецветаевой.

Дети о. Алексея:

Никифор (февраль 1867г.), священник;

Иван (29.06.1874), окончил юридический факультет Московского университета[7].

Никифор Алексеевич Макринов, окончил Орловскую семинарию по 2-му разряду в 1888 г.[8] С 1 ноября 1908 г. заменил отца в с. Ястребов Колодезь, также был и законоучителем в земской школе села.

Жена: Варвара Алексеевна (1869).

Дети о. Никифора:

Мария (1890), окончила курс женской гимназии, на 1909 г. была учительницей в частной школе;

Алексей (1893);

Николай (04.01.1896, г. Ливны), окончил Ливенское реальное училище, затем учился на юридическом факультете Московского университета.

Борис (1900)
Александра (1906) [9]

Известно, что сейчас в Липецке и Воронеже живут потомки Никифора Алексеевича Макринова[10].

Дочь Николая Владимировича – Зинаида Николаевна Макринова, род. около 1870г., жила в г. Ельце.

Судьба домашних архивов духовенства, как правило, печальна: были пожары, переезды, революции, аресты и страх многих поколений перед обысками, обвинениями во вредительстве – клеймо «сын священника» несмываемо.

В 2017 г. к нам обратился молодой человек Александр Владимирович Макринов (род. 24 февраля 2001 г.) Он оказался праправнуком Николая Николаевича Макринова. В его семье сохранились некоторые документы и старые фотографии. Новая информация дала новый импульс нашим исследованиям.

Из всех детей Николая Владимировича нашлась запись о рождении только Николая Николаевича – он родился 17 сентября 1850 г. [11] Крестили младенца в церкви с. Домовины. Таинство совершал дед новорожденного священник села Казаков Владимир Никитич Макринов.

В 1872 г. Николай Николаевич был причислен к потомственным почетным гражданам (ппг.). Он жил в собственном доме на ул. Рождественской в городе Ельце. К сожалению, нам пока неизвестен род его занятий.

Николай Николаевич упоминается в письмах свт. Феофана к Т.В. Нецветаевой. Жена Николая Николаевича – Агния Дмитриевна Поваляева, происходила изказенных крестьян Елецкой слободы Аргамач.

Дети Николая Николаевича Макринова:

Екатерина
Серафима
Владимир 1876
Дмитрий 27.3.1878 – 1942
Алексей 02.06.1879
Вячеслав 1883 – декабрь 1941г
Евгений 25.12.1885  

Все дети Николая Николаевича, и сыновья, и дочери, учились в гимназии. Выдающийся Елецкий краевед В.А. Заусайлов в одной из своих работ проанализировал, где продолжали обучение выпускники Елецкой гимназии 1881–1916 гг. Надо отметить, что Елецкая гимназия занимала второе место среди русских провинциальных гимназий по количеству поступавших в Московский университет (на первом месте была Смоленская гимназия). Из них около 40 процентов учились на медицинском факультете университета.

Дети Николая Николаевича Макринова шли в общем русле: три его сына Владимир, Дмитрий и Вячеслав окончили медицинский факультет Московского университета и стали врачами, Алексей учился на юридическом факультете того же университета, Евгений на физико- математическом факультете.

О судьбах некоторых детей Николая Николаевича мы получили сведения из рассказов, документов и фотографий, хранящихся в семье Александра Макринова, и любезно предоставленных нам.

1. Дмитрий Николаевич Макринов (27.3.1878 – 1942), после университета служил военным врачом в Ельце. С 1921 г. работал в Вязьме в бывшей Александровской больнице, затем был заведующим Хирургическим отделением этой же больницы, переименованной в им. П.Г.Р. (Павших германской Революции), с октября 1938 г. работал хирургом в больнице им. «Памяти 25-летия Октября» в Ленинграде. Умер в 1942 г. от дифтерии, похоронен на Волковом кладбище. Могила утрачена.

Его сын Владимир Дмитриевич Макринов (1907–1974) окончил Ленинградский Политехнический институт. Инженер, кандидат технических наук. Всю блокаду прожил в Ленинграде. Похоронен на Шуваловском кладбище рядом с матерью и женой.

Внук Дмитрия Николаевича Вячеслав Владимирович Макринов (1938–1984), окончил Медицинский институт им. академика И.П. Павлова в Ленинграде по кафедре инфекционных болезней, научный руководитель – профессор Федор Григорьевич Углов. Под его руководством работал в институте им. И.П. Павлова и по окончании института. Похоронен на Шуваловском кладбище.

Внук Вячеслава Владимировича Александр Владимирович Макринов (род. 24 февраля 2001 г.) происходит из семьи врачей. Его мать и бабушка тоже врачи. Александр нарушает традицию семьи – он пока не решил посвятить себя медицине.

2. Вячеслав Николаевич Макринов (1883 – декабрь 1941г.)

Учился в университете в 1896–1909 г. Умер в декабре 1941 г. в Ленинграде, похоронен на Смоленском кладбище СПб.

Его внук Дмитрий Борисович Макринов (в монашестве – иеромонах Алексий), 1946г.р., клирик РПЦЗ Антония (Рудея).

[1] Метрические книги Вознесенско-Георгиевской церкви Александровской слободы Казаков тож, 1816–1831 гг. // Государственный архив Липецкой области (ГАЛО). Ф. 157. Оп. 1. Д. 54.

[2] Ревизские сказки священно- и церковнослужителей, 1815 г. // Государственный архив Орловской области (ГАОО). Ф. 760. Оп. 1. Д. 470.

[3] Из воспоминания о преосв. Феофане, докторе богословия // ИР НБУ. 160. № 1965. Л. 1–13 об.

[4] Ап. Павел, Рим. 5, 20.

[5] Ап. Павел, Рим. 12, 1.

[6] ИР НБУ. Ф.  160 Д. 1968 Письма преосв. Феофана Копия. Л. 1-1 об.

[7] Личное дело студента Императорского Московского университета Ивана Алексеевича Макринова // ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 310. Д. 567.

[8] См. Сайт А.А. Бовкало.

[9] Личное дело студента Императорского Московского университета Николая Никифоровича Макринова // ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 328. Д. 1318. Л. 8 – 8об.

[10] Сведения А.В. Макринова.

[11] ГАЛО. Ф. 157. Оп. 3. Д. 1. Л. 1320 об. – 1321.