ПаломничествоПаломничество
ИгуменияИгумения Святыни монастыряСвятыни монастыря Вышенский листокВышенский листок С Выши о Выше. Радио-передачаС Выши о Выше. Радио-передача Воскресная школаВоскресная школа Расписание богослуженийРасписание богослужений ТребыТребы Паломническим службамПаломническим службам Схема проездаСхема проезда
ИсторияИстория
ЛетописьЛетопись ИсследованияИсследования
Свт. Феофан ЗатворникСвт. Феофан Затворник
ЖизнеописаниеЖизнеописание Духовное наследиеДуховное наследие Богослужебные текстыБогослужебные тексты ИсследованияИсследования Феофановские чтенияФеофановские чтения Научные конференцииНаучные конференции Вышенский паломник (архив)Вышенский паломник (архив) Подготовка Полного собрания творений святителя Феофана, Затворника ВышенскогоПодготовка Полного собрания творений святителя Феофана, Затворника Вышенского Юбилейный годЮбилейный год

Вы находитесь здесь:Главная»Свт. Феофан Затворник

Щербакова М.И.

Понедельник, 11 Марта 2019 17:43

Игумения Вера (Ровчан)

Понедельник, 11 Марта 2019 17:38

Зосима (Шевчук), архимандрит

Понедельник, 11 Марта 2019 17:35

Каширина В.В.

Понедельник, 11 Марта 2019 07:16 Автор

Каширина В.В., д.ф.н.

«Путь ко спасению» в жизни преподобноисповедника Никона Оптинского
(по материалам «
Дневника послушника Николая Беляева»)

В духовной сокровищнице Оптиной Пустыни есть сочинение, написанное в форме Дневника духовной жизни молодого послушника Николая Беляева, впоследствии преподобноисповедника Никона Оптинского. Уникальность этого документа определяется и тем, что он помогает понять, сколь велико значение духовного старческого руководства в деле спасения человека, раскрывает сокровенный путь духовного совершенствования молодого послушника под руководством старца, что обеспечивало духовное преемство в Оптиной Пустыни.

Послушник Николай вел Дневник по благословению своего старца –преподобного Варсонофия Оптинского – с 1907 по 1910 годы. Как свидетельствует монахиня Мария (Добромыслова), автор «Жизнеописания преподобного Никона», последняя часть Дневника пропала у одного из арестованных оптинских иноков [1]. В конце 50-х гг. XX в. братом преп. Никона Иваном Митрофановичем Беляевым были написаны воспоминания об их детских и юношеских годах и комментарии к Дневнику. По сохранившимся источникам Дневник был издан в издательстве монастыря Оптиной пустыни уже в наше время и выдержал несколько переизданий. Как отмечено в Предисловии: «Дневник особенно интересен тем, что, помимо искреннего, живого описания жизни Скита, он приоткрывает нам духовную жизнь великого оптинского старца Варсонофия, ибо послушник Николай подробно, с любовью, записывал в Дневнике все его беседы и наставления» [2].

В «Дневнике» молодого послушника мы можем прочитать о том влиянии, какое оказали на его духовное становление книги святителя Феофана, особенно – «Путь ко спасению», об отзывах преп. Варсонофия Оптинского о духовном наследии святителя и др.

Одна из первых записей о книге святителя Феофана была сделана 10 января 1908 г.: «…когда я начал стремиться к жизни во Христе, я не читал никаких книг, а только Евангелие, которое и читал месяца два, а еще – “Путь ко спасению” епископа Феофана» [3].

Из жития преп. Никона известно, что в 1906 г. Николай поступил на физико-математический факультет Московского университета. С середины 1906 г. Николай и его брат Иван, ученик старшего класса гимназии, практически перестали посещать занятия, посвящая все время храму.

Вот как об этом впоследствии Николай Беляев записал в Дневнике от 12 апреля 1909 г.: «Вспомнилось мне и то, как я жил перед отъездом в Оптину в первый раз, то есть тогда когда коснулась меня благодать Господня. Когда я учился в гимназии, я не мог пропускать классы и аккуратно посещал гимназию, хотя под конец и мало занимался дома. Также и в университет я ходил аккуратно, хотя дома совсем не учился. В университете я успел проучиться немногим более полугода. Я был на одном курсе и факультете с братом Сережей. Как он, так и я посещали университет аккуратно. Так продолжалось до Рождества.

После Рождества мои мысли и стремления к Богоугождению начали несколько формулироваться, и я стал посещать университет хотя и ежедневно, но с некоторою целию. Именно: под предлогом занятий в университете я уходил утром из дома. Приходил в университет и был там до 9 часов, а с 9 часов отправлялся в Казанский собор к обедне, предварительно заходя по дороге к Иверской, если там народу бывало не очень много. Отслушав литургию, стоя иногда даже всю литургию на коленях, я не спеша отправлялся домой и заходил по дороге в часовню Спасителя и, помолившись там, уже без задержек направлялся домой. Дома я, напившись чаю, садился читать Евангелие, которое и читал более месяца или месяц. Когда Евангелие было прочитано, я начал читать Апостол и «Путь ко спасению» епископа Феофана; читал иногда листочки и брошюрки духовного содержания. Вечером я начинал писать дневник, потом немного молился и ложился спать [4].

Постепенно у братьев Николая и Ивана возникло желание поступить в монастырь. После молитвы в книге «Вся Россия» братья вытянули по жребию названия обители, куда намеревались поступить, – Оптина пустынь.

11 февраля 1907 г. Николай и Иван получили благословение от матери на монашество. Мать отвезла их к почитаемому московскому старцу о. Валентину Амфитеатрову, который посоветовал им просить благословение у монаха. Получили благословение от епископа Трифона (Туркестанова), наместника Богоявленского монастыря в Москве. И 24 февраля 1907 г. прибыли в Оптину пустынь.

Книгу святителя Феофана, наряду с Евангелием, Николай Беляев читал перед поступлением в монастырь, именно она давала ответы юноше на многие духовные вопросы.

Об этом еще не раз упоминается на страницах Дневника. 14 мая 1908 г.: «Батюшка говорил мне: “Ни на минуту не подумайте, что Вы сами пришли сюда; если что-либо есть и было с Вашей стороны, то это только то, что Вы не противились”» Да это, так. Я помню обстоятельства поступления моего в скит и мои чувства… Я вижу, чувствую, что сбылись надо мною слова, прочтенные мною у епископа Феофана (“Путь ко спасению”): “Благодать, действуя в человеке, показывает ему, дает чуть-чуть ощутить сладость духовной жизни и быстро скрывает, поставляя человека на точку безразличия, где и требуется уже от самого человека произволение на новую жизнь” [5]. Эта мысль не является точной цитатой из книги святителя, но достаточно полно передает его мысли, выраженные в главе «О том, как совершается, зреет и крепнет в нас христианская жизнь».

Немного позднее в Дневнике Николай Беляев поясняет это действие благодати в записи от 6 декабря 1908 г.: «Епископ Феофан, да и другие святые отцы учат, что, когда благодать коснется человека, в нем появится ревность к Богоугождению. Если он не подавит ее, то появятся дела. И эти дела он будет совершать легко, ибо собственно не он, а благодать за него будет совершать их. Эту легкость телесных деланий испытал на себе и я, но ничего не понимал: ни сущности этих деланий, ни цели, ни причины. Не заметить изменений было невозможно, но я или приписывал это себе, или не обращал на это внимание. Теперь вижу, что я был под особым действием благодати в миру до приезда в Оптину в первый раз и во время всего нашего первого пребывания в Оптиной; затем, во время нашего пребывания в миру после Оптиной, не знаю, как хранила меня благодать, только бывали заметные расслабления. Наконец, при поступлении в скит, Божия благодать опять заметно воздействовала. Быть может, в миру благодать и более помогала мне, но ее действие было только охранительное, дабы я не погряз совсем. Внешних, видимых проявлений, кажется, не было. И теперь Господь хранит меня, но начинает отнимать у меня благодать, дабы испытать силу и твердость моего произволения. Теперь я немного кое-что понял, прозрел немного, чем я обязан Батюшке и чтению книг святоотеческих по Батюшкиному благословению. Я понял, что монашество есть непрерывная борьба, непрестанное умерщвление плоти, и я, помня это, должен готовиться к борьбе и скорбям. Епископ Игнатий говорит, что подвижник по Божию смотрению, – подвижник Христов, – значительную часть жизни проводит в скорбях, часто очень тяжелых. Поэтому мне надо запастись терпением» [6].

29 января 1908 г., в день памяти св. Игнатия Богоносца братья Николай и Иоанн были облечены в послушнические одежды и получили в напутствие от преп. Варсонофия книги, среди которых была и книга святителя Феофана: «Затем Батюшка дал нам обоим три книжки: “Кончина праведника” – письмо Клавдии Прокулы, жены Пилата, “Митерикон: собрание наставлений аввы Исаии всечестной инокине Феодоре” епископа Феофана и “О внешнем благоприличии и поведении новоначальных послушников» епископа Игнатия (Брянчанинова)”» [7].

Несколько раз на страницах Дневника говорится о своеобразии духовного наследия святителя Феофана и Игнатия (Брянчанинова).

27 марта 1908 г. Николай пишет о том, что при чтении книги святителя Игнатия смущался помыслами о том, что один и тот же вопрос трактуется по-разному у двух духовных авторов. Здесь, видимо, речь идет о разногласии в учении святителей Феофана и Игнатия о духе, душе и теле, которое проявилось в их книгах – «Слово о смерти» и «Прибавление к Слову о смерти» свят. Игнатия и в книге «Душа и ангел – не тело, а дух».

Преп. Варсонофий отвечает на смущение своего ученика: «епископ Игнатий и епископ Феофан говорят не различно; епископ Феофан, так сказать, поправляет епископа Игнатия, поясняет те места, где есть неясности. А епископ Игнатий имел с бесами дело лично, только он об этом не говорит, как, например, и Серафим Саровский не имел обыкновения рассказывать. Поэтому эта книга написана с опыта личного» [8].

5 декабря 1909 г. Николай записывает диалог, который состоялся у него со старцев о внешнем и внутреннем монашестве:

«– А что нужно относить к внешнему и что – к внутреннему монашеству?

– Над этим вопросом много потрудились и епископ Игнатий, и епископ Феофан. Епископ Игнатий написал об этом отдельную статью во 2-м томе [9], а епископ Феофан отдельную книгу «Внутренняя жизнь» [10]. Внешнее монашество – это упражнение в подвигах: посте, бдении, сюда же относится исправное по внешности посещение церковных служб, трезвенность и прочее. А внутреннее монашество – это борьба со страстями, очищение сердца [11].

По благословению преп. Варсонофия Николай читает «Ответы епископа Феофана на вопроса инока о молитве Иисусовой и различных деланий монашеской жизни» [12].

Причем учение о молитве святителя Феофана, по мнению преп. Варсонофия, глубже, чем учение святителя Игнатия. 2 августа 1909 г. Никоай записал в своем Дневнике: «Недавно Батюшка говорил мне о молитве Иисусовой: сочинения епископа Игнатия Брянчанинова необходимы, они, так сказать, азбука, слоги. Сочинения епископа Феофана Вышенского суть уже грамматика, они глубже. Их даже преуспевающие читают с некоторым затруднением» [13].

В беседах преп. Варсонофия со своим учеником о молитве имя святителя Феофана упоминается еще раз – когда старец говорит о том, как действуют страсти в проходящем молитвенный подвиг.

«26-го октября после чая в два часа дня я спросил Батюшку:

– Может ли Иисусова молитва быть в человеке страстном?

– Может, – отвечал Батюшка, – может, но вот как: в первый период молитвы Иисусовой страсть, действуя в человеке, побеждает его, а во второй период при всяком возбуждении страсти человек побеждает страсть.

Страсть остается в человеке до самой смерти, и бесстрастие может быть только относительное. <…> Кто трудится в молитвенном подвиге, тот несомненно ощущает в себе действие страстей, но в человеке, достигшем внутренней молитвы, страсть подобна покойнику – она уже не может властически терзать его, и чем молитва сильнее действует в человеке, чем она более утверждается в сердце подвижника, тем все тише и тише действуют страсти, они как бы спят. <…>

– Значит, Батюшка, – говорю я, – я понял так, что при устной молитве Иисусовой страсть может действовать в человеке даже грубо, а при внутренней уже этого быть не может, хотя он и не делается бесстрастным?

– Да, – сказал Батюшка и обнял меня за голову.

А вечером после благословения сказал, что найдет в “Письмах о христианской жизни” епископа Феофана, как действуют страсти в проходящем молитвенный подвиг. “У него там хорошо сказано об этом, и я, кажется, подчеркнул это…”» [14]

Сам преп. Варсонофий хорошо знал житие и духовное настроение святителя Феофана, ему была близка его уединенная, затворническая жизнь.

28 июля 1909 г. Николай Беляев записал: «Как-то Батюшка говорил мне, что бывает время, когда человек устает и неспособен ни к молитве, ни к письму, ни к чтению, – тогда пусть займется рукоделием, что и исполнял сам преосвященный на деле: он имел, кажется, токарный станок» [15].

В феврале 1909 г. в минуты откровения преп. Варсонофий сказал Николаю, своему близкому ученику и сотаиннику:

«– Я вам, брат Николай, не раз уже говорил и еще скажу: приходит мне мысль – все бросить, уйти в какую-нибудь келью. Страшно становится жить, страшно. Только боюсь сам уйти, а посоветоваться не с кем. Если бы жив был Батюшка о. Варнава, то поехал бы к нему, но его уже нет. А сам боюсь: боюсь, как боится часовой уйти с поста – расстреляют. В таком положении начинаешь понимать слова пророка Давида: “Спаси мя, Господи”. ...Если взять только одну часть фразы, то само собой разумеется, что никто не хочет погибели и не говорит: “Погуби меня, Господи”. Все и всегда могут сказать: “Спаси мя, Господи”. Но он далее прибавляет: “Яко оскуде преподобный”.

Не к кому обратиться, “Господи, спаси мя”. Только теперь мне становится понятным: отчего бежали св. отцы от мира, а ведь именно бежали... хочется и мне убежать в пустыню.

– Батюшка, – говорю я, – да как же одному бежать? Одному нельзя…

Нет, – возразил очень твердо Батюшка, – нет, одному нельзя самому, а одному с Богом – можно. Вот, например, епископ Феофан долго и неоднократно пытался бросить все и удалиться в затвор, но не было на то воли Божией. Прямо как бы в ответ на свое желание он был перемещен на епископскую кафедру во Владимир. И только уже несколько лет спустя удалился в свою милую Вышу… Да… Когда-то и мы с Вами, Николай Митрофанович, будем на “Выше”? Рано или поздно ли, а надо… Что Вы скажете? Да, так-то, мой друг…» [16]

О духовном подвиге святителя Феофана с особым чувством теплоты и внутреннего сопереживания было написано в стихотворении прп. Варсонофия «Памяти в Бозе почившего епископа Феофана Затворника», которое предваряется эпиграфом: «Он бе светильник горя и светя» (Ин. 5, 35).

Покорный высшему небесному веленью,
Он на стезю безмолвия вступил
И подвиг свой великий довершил,
Исполненный глубокого значенья
В наш буйный век духовного растленья.
Воочию он миру показал,
Что в людях не погибли высшие стремленья,
И не померк в их сердце идеал.
Незримый никому, в безмолвии глубоком,
Наедине с собой и с Богом проводил
Он время, но миру христианскому светил
Учением святым и разумом высоким.

В духовной традиции оптинских старцев было принято неоднократно обращаться к одной и той же книге, перечитывать ее.

И преп. Варсонофия, зная, что сочинение святителя «Путь ко спасению» привело Николая в монастырь в сентябре 1910 года снова благословил его внимательно перечитать эту книгу. Николай читал ее в течение месяца с сентября по октябрь 1910 г.

12 сентября 1910 г. Николай записал в Дневнике: «Все время читаю сегодня “Путь ко спасению”: хорошая книга. Она была первой, которую я читал в жизни, когда возбудила меня благодать Божия от спокойного лежания во грехе. Поэтому Батюшка сказал мне однажды, что эта книга должна быть моей настольной книгой“ [17].

Это повторное возвращение к сочинению святителя, когда у Николая был уже опыт скитской жизни под руководством старца Варсонофия, позволяет увидеть в книге какую-то новую глубину, во многом открывает ее по-новому. 20 сентября 1910 г. Николай записывает: «Я прочел у епископа Феофана в “Пути ко спасению”, что надо отыскать в себе главную страсть. Я подумал и не мог остановиться ни на какой страсти. Сказал об этом Батюшке, и он мне ответил, что надо молиться, чтобы Господь открыл эту главную страсть, сам ее не найдешь. А найти ее очень важно для того, чтобы знать, куда направлять свои силы, то есть знать, с какою страстию преимущественно бороться» [18].

3 октября 1910 г. записывает: «Придя от обедни, я попил чайку и сел читать “Путь ко спасению”. Очень хорошо сказано про борьбу со страстями. А я, читая, применяю к себе: как действуют во мне страсти и как бороться против них. Гордости и тщеславия во мне много. Господи, помози мне!» [19]

Чтение книги было закончено 10 октября 1910 г.: «Сегодня окончил читать “Путь ко спасению” епископа Феофана. Глубока и непонятна в некоторых местах эта книга для меня» [20].

Эти последние слова глубоко назидательны и для нас. Чтение духовной литературы должно быть деятельным, усвояться не только разумом, но прежде всего сердцем, питать душу, проявляться в делах и поступках нашей жизни.

Об этом писал и святитель Феофан: «Читать для знания – одно дело, а читать для назидания – другое. При первом много читается, а при втором не надо много читать, а как только из читаемого что-либо падет на сердце, останавливайтесь и думайте, стараясь и разъяснить, а более углубить в сердце сию мысль. Это то же, что превратить сие в предмет богомыслия. Так питать будете душу и растить, а не насыпать ее, как мешок»[21].

 


[1] Житие оптинского старца Никона / <Сост. Мария (Добромыслова), мон> Изд. Введенской Оптиной пустыни, 1996. С. 240.

[2] Дневник послушника Николая Беляева (преподобного оптинского старца Никона). М., 2004. С. 6.

[3] Там же. С. 14.

[4] Там же. С. 240.

[5] Там же. С. 105.

[6] Там же. С. 183.

[7] Там же. С. 35.

[8] Там же. С. 87.

[9] Вероятно, имеется в виду сочинение «О существенном делании монаха».

[10] Внутренняя жизнь: Слова епископа Феофана: (Из слов к тамб. и владимир. паствам, 1859–1866 гг.) / Изд. Афон. Рус. Пантелеимонова монастыря. М.: Типо-лит. И. Ефимова, 1893. То же: 2-е изд. 1899.

[11] Дневник послушника Николая Беляева (преподобного оптинского старца Никона). М., 2004. С. 309–310.

[12] Там же. С. 236. Запись от 22 марта 1909 г.

[13] Там же. С. 266.

[14] Там же. С. С. 285–286.

[15] Там же. С. . 265–266.

[16] Там же. С. 226. Запись от 21 февраля 1909 г.

[17] Там же. С. 398–399.

[18] Там же. С. 400.

[19] Там же. С. 402.

[20] Там же. С. 404.

[21] Творения иже во святых отца нашего Феофана Затворника: Собрание писем. Изд. Свято-Успенского-Псково-Печерского монастыря и изд-ва «Паломник», 1994. Вып. I. С. 220. Письмо к присяжному поверенному Митрофану Рафаиловичу Корякину в Задонск. Письмо № 187 от 18 мая 1888 г.

Игумения Вера (Ровчан)

Понедельник, 11 Марта 2019 07:10 Автор

Игумения Вера (Ровчан),
настоятельница Успенского Вышенского монастыря

«Какими должны быть инокини, чтобы с мудрыми девами войти
в чертог бессмертного Жениха»
(по книге святителя Феофана «Напоминание всечестным инокиням о том,
чего требует от них иночество)

Темой нашего доклада стало заглавие проповеди из сборника святителя Феофана «Напоминание всечестным инокиням о том, чего требует от них иночество». Сборник был составлен святителем Феофаном в 1892 г, незадолго до блаженной кончины. Основой для книги послужили проповеди, сказанные святителем ранее в женских монастырях [1].

«Напоминание всечестным инокиням…» – одна из последних книг, обращенная преимущественно к монашествующим, причем к насельницам женских обителей. И здесь не можем не заметить особый Промысл Божий и особое провидение святителя Феофана. Спустя много лет Вышенский монастырь стал восстанавливаться как женский. Мы рассматриваем эту книгу как завет, завещание вышенского подвижника и небесного покровителя Вышенской обители, как его слова, обращенные к нам, современным насельницам монастыря. Эта книга для нас – одна из основополагающих в монашеской жизни. В докладе мы остановимся только на одной проповеди, произнесенной 22 октября 1863 г. во Владимирском Успенском Княгинином женском монастыре и озаглавленной самим святителем следующим образом: «Какими должны быть инокини, чтобы с мудрыми девами войти в чертог бессмертного Жениха».

Притча о 10 девах приводится в Евангелии от Матфея (25, 1–13). В толковании на эту притчу знаменитые экзегеты святитель Иоанн Златоуст и блаженный Феофилакт Болгарский в образе юродивых дев видят тех, кто, хотя и сохранил высокую добродетель девства и чистоты, но совсем не радел о прочих добродетелях, в особенности – о милосердии. По толкованию святителя Иоанна Златоуста: «Светильниками называет Он здесь самый дар девства, чистоту святости, а елеем – человеколюбие, милосердие и помощь бедным».

Притча о десяти девах осмысляется и в богослужебной практике Русской Православной Церкви. Эта притча читается при совершении памяти преподобных жен, а также в составе всей 25 главы читается на литургии Преждеосвященных даров в Великий Вторник и является основным источником для гимнографии первых трех дней Страстной седмицы, особенно ярко выраженной в тропаре, который поется после шестопсалмия на утрене Великих понедельника, вторника и среды, а также на полунощнице: «Се жених грядет в полунощи, и блажен раб егоже обрящет бдяща, недостоин же паки, егоже обрящет унывающа. Блюди убо душе моя, не сном утяготися, да не смерти предана будеши, и царствия вне затворишися, но воспряни зовуще: свят, свят, свят еси Боже, Богородицею помилуй нас».

Дивные строки этого тропаря, исполненные глубокого духовного смысла, призывают нас к присному бодрствованию о своей душе, ибо «блажен раб егоже обрящет бдяща». Образ Жениха, как и в притчи в десяти девах, – это образ Христа, а наша душа, как невеста, должна всегда жить памятью о своем возлюбленном, готовиться к встрече с ним. Царствие Небесное сравнивается с десятью девами, которые, по древнему обычаю, взяв светильники свои, выходили навстречу жениху. Эта же мысль звучит в Послании к Коринфянам апостола Павла, где он желает представить Коринфскую Церковь как чистую деву во время Второго пришествия: «Я обручил вас единому мужу, чтобы представить Христу чистою девою» (2 Кор. 11, 2).

К притче о десяти девах отсылает нас и священномученик Мефодий Патарский (ок. 260–312) в своем сочинении «Пир десяти дев, или о девстве», в котором восхваляется добродетель девства в истории Церкви. Эта притча толкуется в слове Агафы, которая вдохновенно описывает красоту девственных душ. По ее словам, под неразумными, или юродивыми девами, понимаются «те, которые стремятся достигнуть цели девства и пристойно и трезвенно исполняют все, ведущее к достижению этой вожделенной цели, но разглашая и тщеславясь этим намерением, ослабевают и побеждаются преходящею суетою мира и оказываются более начертывающими тень добродетели, нежели исполняющими самую одушевленную истину» [2]. Таким образом, перед нами – толкование, обращенное, прежде всего, к подвижницам, проводящим девственную жизнь, являющуюся прообразом женских иноческих общин. Подвиг воздержания и девства только тогда принимается Господом, когда им не тщеславятся, иначе он, по образному выражению Агафы, является только тенью этой великой добродетели.

Пять мудрых дев – символизируют пять «проводников добродетели – зрения, вкуса, обонятия, осязания и слуха», когда все восприятия пяти чувств представляются «чистыми Христу, светло сияя, подобно светильнику, святостью каждого из них» [3]. Елей, по слову Агафы, следует уподобить мудрости и правде. Ибо, когда душа изобилует ими и проводит их в тело, то неугасимое пламя добродетели поднимается вверх, озаряя людей добрыми делами так, что прославляется Отец Небесный» [4].

Как известно, елей издревле используется в литургической жизни Церкви. Это, прежде всего, лечебное средство. Милосердный самарянин, согласно евангельскому повествованию, возлил елей и вино на раны человека, которого он нашел на дороге. Елей был также источником света и радования, наиболее торжественная часть праздничного вечернего богослужения называется полиелеем. Наконец, елей был знаком примирения и согласия.

Святитель Феофан известен, прежде всего, – как толкователь Апостольских посланий. В своей проповеди «Какими должны быть инокини, чтобы с мудрыми девами войти в чертог бессмертного Жениха» он выступает как толкователь Евангельской притчи, причем его экзегеза предназначена исключительно для иночествующих. В этом состоит особенность этого текста, который мы постараемся внимательно прочитать.

Образом девства является сама Матерь Божия, именуемой Приснодевой. Вся Ее жизнь является бесценным примером для всех, кто стремится последовать Ее благому примеру в жертвенном служении Христу, в безграничной любви и преданности Спасителю, в подвиге послушания и смирения. По слову святителя Феофана, «имея пред очами девственный лик Ее и приводя на мысль любимые Ею совершенства, воодушевляйтесь ревностью так устроить себя и внешне и внутренне, чтобы не лишиться Ее покрова, заступления и руководства и, проводя земные дни в обители Ее, быть введенными Ею и в обители небесные по кончине дней ваших» [5].

Прообраз славы Богородицы знаменовало пророческое видение псалмопевца Давида: «Предста Царица одесную тебе, в ризах позлащенных, одеяна преиспещрена. Приведутся Царю девы вслед ея, искренняя ея приведутся тебе: приведутся в веселии и радовании, введутся в храм Царев» (Пс. 44, 10, 15–16).

Однако путь в этот небесный сонм дев, по слову святителя Феофана, связан со многими трудами, и стяжевается путем обретения добродетелей: «Так, многим трудом и потом стяжается доступ в хор дев, ликовствующих окрест Богоматери! Видите – ваша Владычица одеяна в ризах преиспещренных, и девы окрест Ее стояли в одеяниях разнообразно блестящих. Это знамение разнообразных добродетелей, которыми украсили они души свои, над которыми трудились в продолжение всей земной своей жизни» [6].

Причем добродетели во время земной жизни были сокрыты от людей, подобно семени в земле, а обнаружились и просияли уже на Небе, как проросшие семена: «Девы на земле проводили жизнь в смиренных и уничиженных трудах и заботясь об одном, чтоб внутренне созидаться во всякой добродетели. Эти добродетели составляют внутреннюю их славу, сокрытую от других, и даже от них. Когда же совлеклись они внешней оболочки тела, тогда сокрытые внутрь их совершенства открылись в разнообразии видимой славы» [7].

Добродетели необходимо созидать непрерывным трудом: «Как в цветнике вашем не выйдут цветы, если не посеете их и не походите за ними, так, если не посеете в себе семян добродетелей и не походите за ними трудолюбиво, не раскроется из вас и не осенит вас в будущем разнообразная слава духовная» [8].

Сама одежда инокини символизирует причастность ее уже здесь, на земле, к ангельской жизни, ибо «облекаясь в эту одежду, вы даете обязательство перед небом и землей в сердце своем сокровенно для всех засеменить и возрастить напоминаемые ими добродетели, чтоб чистыми и совершенными явиться вам подобно Ангелам, когда, оставя землю, войдете в небесные области» [9].

Иноческая одежда знаменует собой жизнь, всецело обращенную к стяжанию добродетелей, которые ведут к Царствию Небесному. Святитель Феофан приводит толкование духовной символики иноческого одеяния и добродетелей, которые они призваны знаменовать, что мы оформили в виде следующей таблицы:

одеяние символическое значение знаменуемая добродетель
куколь на главе символ незлобия младенческого будьте как дети незлобивы, послушны, не многозаботливы, ко всем приветливы и радушны, приемлюще друг друга любовью
аналав на раменах образ креста, всестороннего терпения будьте терпеливы и благодушны, пребывайте в трудах, молитвах, пощениях, коленопреклонениях, одна другой прощайте, одна другой помогайте и все сносите без роптания
пояс символ готовности на всякое дело и умерщвление страстей будьте бодры, не саможалетельны, не поблажливы себе, скоры на все благое до положения живота
мантия образ савана погребального будьте мертвы ко всему, что вне вас и вокруг вас: бранят – не оскорбляйтесь, и хвалят – не возноситесь, благо получив – не увлекайтесь, и бедствуя – не малодушествуйте. Одно имейте в уме и сердце – спасение души и Богоугодность жития
четки символ и правило непрестанной молитвы и навыкайте такой молитве, чтоб и сидя, и ходя, и дома, и вне, и в церкви, и за трапезою, и во всяком деле и месте непрестанно иметь молитву в сердце,— с нею засыпать и с нею просыпаться

Далее в проповеди святитель Феофан обращается к евангельской притче о десяти девах, толкуя ее в русле святоотеческой традиции:

«То, что вы в стенах обители, мало.
Что вы девственницы, мало.
Что вы постницы, мало.
Что трудитесь, мало.
Что поклоны кладете, мало» [10].

Это только внешние добродетели, которые не могут сохранить ревности Богоугождения в нашем сердце. Далее святитель продолжает: «Надо сердце свое исполнить всякими добрыми расположениями. Чего не доставало у юродивых дев?! По наружности и они были точь-в-точь, как мудрые, но когда пришла минута встретить Жениха, они оказались никуда не гожими. – Отчего? Оттого, что не имели елея в светильниках их. Елей – здесь означает совокупность всех благих чувств и расположений сердца, делающих душу любезною Господу невестою и дающих вход в чертоги славы Его. То же и с нами будет. Если не будет в сердце нашем этих благих расположений, затворится дверь перед лицом нашим и услышим из-за них: отойдите, – не вем вас!» [11]

Источник ревности к Богоугождения – елей, по мысли святителя Феофана, – это «совокупность всех благих чувств и расположений сердца», добродетелей, которые незримы для других, но которые трудом необходимо взращивать и воспитывать в своей душе. 

Эти слова святитель Феофан обращает к инокиням, чтобы «возбудить опасливую заботу» о том, чтобы елей всегда хранился в светильниках их сердец, чтобы и им быть в числе дев «светлопрекрасных, которые, как искренние Владычице Богородице, вслед Ее приведутся и введутся в храм Царев» [12].

И в современных монастырях инокини, по слову св. Мефодия Патарского, призваны также стать «свещеносицами незаходимого света» [13]. И в этом смысле сами сочинения святителя Феофана в символическом смысле являются тем елеем, который постоянно возгревает нашу ревность к Богоугождению, не дает нашим сердцам быть равнодушными и черствыми, обличает нас в нерадении и безразличии, устремляет все наши чаяния и молитвы к нашему извечному Жениху – Христу Спасителю.

Дай Бог, молитвами святителя Феофана, всегда иметь божественный елей, чтобы с мудрыми девами войти в чертог Небесного Жениха.

 


[1] В сборник вошли проповеди из трех книг: 1. «Слова к Тамбовской пастве Феофана, епископа Тамбовского и Шацкого, в 1859 и 1860 гг. (СПб., 1861); 2. «Слова к Тамбовской пастве преосвященного Феофана» (М., 1867); 3. «Слова к Владимирской пастве преосвященного Феофана» (Владимир, 1863).

[2] Творения св. Григория Чудотворца и св. Мефодия епископа и мученика. Серия: Библиотека отцов и учителей Церкви. М.: Паломник, 1996. Репр. изд. 1905г. С. 75 (здесь и далее – вторая пагинация).

[3] Там же. С. 76.

[4] Там же.

[5] Феофан, еп. Напоминание всечестным инокиням о том, чего требует от них иночество: Из слов к Тамбовской и Владимирской паствам. Б.г. Репр.: М., 1908. С. 141–142.

[6] Там же. С. 143.

[7] Там же. С. 144.

[8] Там же. С. 145.

[9] Там же.

[10] Там же. С. 148.

[11] Там же. С. 148–149.

[12] Там же. 149.

[13] Творения св. Григория Чудотворца и св. Мефодия епископа и мученика. Серия: Библиотека отцов и учителей Церкви. М.: Паломник, 1996. Репр. изд. 1905 г. С. 78.

Лукьянова А.Е.

Суббота, 09 Марта 2019 21:05 Автор

Лукьянова А.Е.,
член Историко-родословного общества (г. Москва),
член Русского генеалогического общества (г. Санкт-Петербург)

К генеалогии Макриновых
Потомки Л.В. Макриновой (Говоровой)

Основным источником информации при изучении священнических родов являются Клировые ведомости. К сожалению, по интересующему нас региону – Орловской губернии, – они практически не сохранились. Самые поздние Ревизские сказки духовенства в коллекции Орловского государственного архива 1811 г., в редких случаях – 1815 г. Таким образом, в качестве основного источника информации выступают Метрические книги, но они также имеют пропуски. Поэтому результаты нашего исследования не всегда могут претендовать на полноту.

Восстанавливать генеалогию рода Макриновых пришлось в основном по Метрическим книгам. Кроме самих метрических записей, внимание уделялось подписям служивших священнослужителей, так устанавливались годы служения, даты смерти священников, когда не находились сами записи.  

Наше сообщение посвящено потомкам священника Владимира Никитича Макринова и его жены Любови Васильевны, старшей сестры святителя Феофана. Семья Макриновых была весьма обширна, материально плохо обеспечена. Мужчины, как правило, умирали рано, оставались вдовы и дети. Святитель Феофан старался всем помочь, всех поддержать.

Первый ребенок Василия Тимофеевича и Татьяны Ивановны Говоровых Любовь Васильевна родилась в 1802–1803 гг. Она была выдана замуж на четырнадцатом году за Владимира Никитича Макринова. Он занял место священника Вознесенско-Георгиевской церкви Александровской слободы, Казаков тож, в конце 1816 – начале 1817 г. вместо умершего 7 сентября 1816 г. священника той церкви Ефима Переверзева (1790 – 07.09.1816) [1].

Нами установлено, что Владимир Никитич родился в 1794 г. в семье священника села Архангельское, что Подмокрое, Мценского уезда Орловской губернии Никиты Васильевича и его жены Пелагеи Филипповны. В 1815 г. Владимир еще учился в семинарии [2]. Там он, видимо, и получил свою уникальную фамилию – производную от названия села Подмокрое, а не от женского имени Макрина.

Егор Говоров, будущий святитель Феофан, с малых лет любил бывать в Казаках у Владимира Никитича и сестры Любови. В первые годы замужества матушка Любовь, совсем неопытная хозяйка, не могла бы сама справиться с хозяйством, особенно с приготовлениями к престольному празднику Вознесения. Деятельную помощь оказывали ей мать и тетка Дарья Никифоровна. Они привозили из Чернавы в Казаки все нужное для праздника, нередко вместе с собой брали Егорушку. Думаем, в Казаках мальчику нравилась сама атмосфера молодой семьи Макриновых. Дома в Чернаве строгий отец часто надолго отлучался по делам и не мог уделять внимание малышам. Священник Владимир Никитич был большой весельчак и говорун, весело смеялся над проделками маленького Егорушки, разговаривал со смелым ребенком на равных. Потом, уже будучи студентом, Егор раз или два за лето обязательно гостил в Казаках у Владимира Никитича.

Согласно воспоминаниям Юлии Михайловны Тихомировой, внучки младшей сестры святителя Анны Васильевны Крутиковой, незадолго до ухода в затвор святитель Феофан поделил свои вещи и иконы, кроме самого необходимого, между старшей и младшей сестрами [3]. Что с этими предметами стало после революции, неизвестно.

Запись о смерти Владимира Никитича отсутствует в Метрических книгах за 1862–1863 гг. В Метрической книге на 1862 г. есть его подпись, в 1863 г. – подпись не встречается. В 1863 г. в Казаках вместо него служит Александр Борисович Нецветаев, муж его младшей дочери Татьяны Владимировны. Поэтому 1862 г. считаем годом смерти о. Владимира.

Исходя из переписки святителя Феофана, принято считать, что Любовь Васильевна Макринова скончалась в октябре 1871 г. Запись об этом не найдена.

В семье Макриновых было много детей, младенцы часто умирали, до взрослых лет дожили 3 дочери: Елизавета (12.10.1820), Александра, Татьяна и сын Николай (15.11.1826). От этих детей Макриновых произошло большое потомство.

К сожалению, нам известно только одно письмо святителя к Владимиру Никитичу и Любови Васильевне Макриновым. Не сомневаемся, что существовала довольно регулярная переписка. Приводим это уникальное письмо Феофана, дышащее любовью, доверием, молодостью:

«Любезнейший братец о<тец> Владимир Никитич и сестрица Любовь Васильевна! С Новым годом! Наконец-то Вы вспомнили обо мне. От души сорадуюсь Вам и поздравляю Вас. Поздравьте и меня – инспектором Новогородской семинарии и профессором психологии и логики. Далеко, да лучше. Пораструсятся мои косточки – по такой дрянной дороге, какая в Киеве и около Киева: – да здоровей толстеют же люди после лихорадочной тряски. Повижу свет и буду бывалый. Вы извиняетесь, что не писали прежде и так извинялись, что я и впредь должен ожидать от Вас письмо годов через несколько. Помилуй, Бог – как это не стало! Нет – братски прошу Вас пишите хоть понемногу.

С великим удовольствием я читал письмо Николушкино. Какой он молодец. Дай Господи ему ума-разума, к нему я напишу нарочно, потому что не имею времени. Будете писать, известите его, что за мной книга, которую постараюсь поскорее прислать. У нас здесь мало ученых. Там в Новгороде, может быть, найдется кто. Он теперь будет в философии. Так поищу какую-нибудь поисправнее логику и психологию в руководство. Братец! Приучайте его к собственности книжной. Пусть он каждую треть приобретает себе хоть какую-нибудь книжечку, отсюда он перейдет к собственности выписной, а дальше к умовой, и дело его будет очень исправно. Благодарю Вас за извещение о Семеновских. Как я рад, что Анне хорошо! Они и сами писали ко мне: однако ж известие Ваше не только не лишне, даже необходимо для полноты эффекта. Приятно верить, а знать еще приятнее, что родные как одна семья. И нет ничего досадней – как один туда, а другой сюда.

Вы «здоровы, только перед Богом грешны». Разве Вы не читали: «иде умножися (беззакония), ту преизбыточествова благодать!»[4].

Говорите – молитесь, но это для меня с вашей стороны в тысячу крат необходимее. Сколько лет уже вы Богу представляете из своих прихожан жертвы живые и непорочные [5] и представляете молитвенно и словом. Воздохните и о мне.

Прощайте, с искреннею к Вам любовию брат Ваш Феофан.

11 генваря 1843 года [6].

Единственный сын Макриновых – Николай Владимирович Макринов родился 15.11.1826 в селе Казаки.

Как видно из вышеприведенного письма, в 1843 г. он обучался в «философском» классе Орловской семинарии, которую окончил в 1847 г.

Отец Николай Макринов служил священником храма во имя Каплуновской Божией Матери в селе Домовины Елецкого уезда, это соседний приход с Казаками.

Заботами Николая Владимировича в 1854 г. в главной части храма были устроены с северной и южной стороны два придела – во имя святителя Тихона Задонского и во имя святителя Николая Чудотворца. Выбор приделов был сделан, видимо, по совету святителя Феофана. Мы знаем, что в новой каменной церкви в Чернаве, по совету святителя, один придел также был устроен во имя святителя Тихона.

Умер о. Николай в сорок с небольшим лет. Из писем святителя Феофана видно, что Любовь Васильевна преставилась позже сына, с ней жила ее осиротевшая внучка, дочь о. Николая. Святитель Феофан помогал деньгами и Любови Васильевне, и вдове о. Николая Макринова.

Если семья о. Николая жила в Домовинах в церковном доме, то после его смерти они должны были освободить жилье для нового батюшки. Его вдова Александра Ивановна часто живала в Казаках, у родных мужа, это также видно из писем святителя.

В семье Николая Владимировича Макринова было четверо детей, установлены имена трех: священник Алексей, Зинаида, потомственный почетный гражданин Николай (01.09.1850).

Священник Алексей Николаевич Макринов.

Служил в селе Ястребов Колодезь Елецкого уезда, в 1890 г. был поручителем при венчании Антонины Егоровны Нецветаевой.

Дети о. Алексея:

Никифор (февраль 1867г.), священник;

Иван (29.06.1874), окончил юридический факультет Московского университета[7].

Никифор Алексеевич Макринов, окончил Орловскую семинарию по 2-му разряду в 1888 г.[8] С 1 ноября 1908 г. заменил отца в с. Ястребов Колодезь, также был и законоучителем в земской школе села.

Жена: Варвара Алексеевна (1869).

Дети о. Никифора:

Мария (1890), окончила курс женской гимназии, на 1909 г. была учительницей в частной школе;

Алексей (1893);

Николай (04.01.1896, г. Ливны), окончил Ливенское реальное училище, затем учился на юридическом факультете Московского университета.

Борис (1900)
Александра (1906) [9]

Известно, что сейчас в Липецке и Воронеже живут потомки Никифора Алексеевича Макринова[10].

Дочь Николая Владимировича – Зинаида Николаевна Макринова, род. около 1870г., жила в г. Ельце.

Судьба домашних архивов духовенства, как правило, печальна: были пожары, переезды, революции, аресты и страх многих поколений перед обысками, обвинениями во вредительстве – клеймо «сын священника» несмываемо.

В 2017 г. к нам обратился молодой человек Александр Владимирович Макринов (род. 24 февраля 2001 г.) Он оказался праправнуком Николая Николаевича Макринова. В его семье сохранились некоторые документы и старые фотографии. Новая информация дала новый импульс нашим исследованиям.

Из всех детей Николая Владимировича нашлась запись о рождении только Николая Николаевича – он родился 17 сентября 1850 г. [11] Крестили младенца в церкви с. Домовины. Таинство совершал дед новорожденного священник села Казаков Владимир Никитич Макринов.

В 1872 г. Николай Николаевич был причислен к потомственным почетным гражданам (ппг.). Он жил в собственном доме на ул. Рождественской в городе Ельце. К сожалению, нам пока неизвестен род его занятий.

Николай Николаевич упоминается в письмах свт. Феофана к Т.В. Нецветаевой. Жена Николая Николаевича – Агния Дмитриевна Поваляева, происходила изказенных крестьян Елецкой слободы Аргамач.

Дети Николая Николаевича Макринова:

Екатерина
Серафима
Владимир 1876
Дмитрий 27.3.1878 – 1942
Алексей 02.06.1879
Вячеслав 1883 – декабрь 1941г
Евгений 25.12.1885  

Все дети Николая Николаевича, и сыновья, и дочери, учились в гимназии. Выдающийся Елецкий краевед В.А. Заусайлов в одной из своих работ проанализировал, где продолжали обучение выпускники Елецкой гимназии 1881–1916 гг. Надо отметить, что Елецкая гимназия занимала второе место среди русских провинциальных гимназий по количеству поступавших в Московский университет (на первом месте была Смоленская гимназия). Из них около 40 процентов учились на медицинском факультете университета.

Дети Николая Николаевича Макринова шли в общем русле: три его сына Владимир, Дмитрий и Вячеслав окончили медицинский факультет Московского университета и стали врачами, Алексей учился на юридическом факультете того же университета, Евгений на физико- математическом факультете.

О судьбах некоторых детей Николая Николаевича мы получили сведения из рассказов, документов и фотографий, хранящихся в семье Александра Макринова, и любезно предоставленных нам.

1. Дмитрий Николаевич Макринов (27.3.1878 – 1942), после университета служил военным врачом в Ельце. С 1921 г. работал в Вязьме в бывшей Александровской больнице, затем был заведующим Хирургическим отделением этой же больницы, переименованной в им. П.Г.Р. (Павших германской Революции), с октября 1938 г. работал хирургом в больнице им. «Памяти 25-летия Октября» в Ленинграде. Умер в 1942 г. от дифтерии, похоронен на Волковом кладбище. Могила утрачена.

Его сын Владимир Дмитриевич Макринов (1907–1974) окончил Ленинградский Политехнический институт. Инженер, кандидат технических наук. Всю блокаду прожил в Ленинграде. Похоронен на Шуваловском кладбище рядом с матерью и женой.

Внук Дмитрия Николаевича Вячеслав Владимирович Макринов (1938–1984), окончил Медицинский институт им. академика И.П. Павлова в Ленинграде по кафедре инфекционных болезней, научный руководитель – профессор Федор Григорьевич Углов. Под его руководством работал в институте им. И.П. Павлова и по окончании института. Похоронен на Шуваловском кладбище.

Внук Вячеслава Владимировича Александр Владимирович Макринов (род. 24 февраля 2001 г.) происходит из семьи врачей. Его мать и бабушка тоже врачи. Александр нарушает традицию семьи – он пока не решил посвятить себя медицине.

2. Вячеслав Николаевич Макринов (1883 – декабрь 1941г.)

Учился в университете в 1896–1909 г. Умер в декабре 1941 г. в Ленинграде, похоронен на Смоленском кладбище СПб.

Его внук Дмитрий Борисович Макринов (в монашестве – иеромонах Алексий), 1946г.р., клирик РПЦЗ Антония (Рудея).

 


[1] Метрические книги Вознесенско-Георгиевской церкви Александровской слободы Казаков тож, 1816–1831 гг. // Государственный архив Липецкой области (ГАЛО). Ф. 157. Оп. 1. Д. 54.

[2] Ревизские сказки священно- и церковнослужителей, 1815 г. // Государственный архив Орловской области (ГАОО). Ф. 760. Оп. 1. Д. 470.

[3] Из воспоминания о преосв. Феофане, докторе богословия // ИР НБУ. 160. № 1965. Л. 1–13 об.

[4] Ап. Павел, Рим. 5, 20.

[5] Ап. Павел, Рим. 12, 1.

[6] ИР НБУ. Ф.  160 Д. 1968 Письма преосв. Феофана Копия. Л. 1-1 об.

[7] Личное дело студента Императорского Московского университета Ивана Алексеевича Макринова // ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 310. Д. 567.

[8] См. Сайт А.А. Бовкало.

[9] Личное дело студента Императорского Московского университета Николая Никифоровича Макринова // ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 328. Д. 1318. Л. 8 – 8об.

[10] Сведения А.В. Макринова.

[11] ГАЛО. Ф. 157. Оп. 3. Д. 1. Л. 1320 об. – 1321.

<< Первая < Предыдущая 1 3 4 5 6 7 8 9 10 > Последняя >>
Страница 1 из 82
 
 
     
Разработка веб-сайтов. При перепечатке материалов активная ссылка на svtheofan.ru обязательна. Карта сайта.