Сергий Рыбаков, протоиерей,
председатель Отдела религиозного образования и
катехизации Рязанской митрополии

Суд Божий над народами в аспекте современной ситуации
по трудам святителя Феофана

Одной из важнейших библейских категорий является «народ». Именно эта категория употребляется в Священном Писании для обозначения субъектов истории. Слово «общество», столь распространенное в наши дни, используется в Ветхом Завете более 80 раз, а в Новом Завете этого нет, но слово «народ» употребляется 364 раза.

Понять такое различие можно, если увидеть, что «общество» «сынов Израйлевых» есть часть еврейского народа, находящего в послушании у Господа. То есть это действительно люди, имеющие нечто общее, а именно ‒ происхождение от Авраама и послушание Богу. Но когда Господь приходит на землю, то уже не видит этого единства духовных устремлений в Своем народе, а потому говорит: «Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? Нет, говорю вам, но разделение» (Лк. 12, 51). В Новом Завете Господь объединяет все народы, разделенные в свое время при строительстве Вавилонской башни, чтобы из них собрать в Своем Царстве единый народ, где нет «ни эллина, ни иудея». Но земная жизнь народов остается в национальных, культурных и религиозных границах, и, как известно, народы на земле объединятся в конце истории в царстве Антихриста. Таким образом, жизнь народов до самых последних времен должна протекать в разделении, и всякая попытка и стремление к их объединению и слиянию ‒ есть богоборчество.

При этом следует иметь в виду, что необходимым условием существования народа является непременная реализация двух функций: себя ограждение и себя воспроизведение. Под ограждением понимается установление территориальных, экономических, культурных и религиозных границ. При этом нетрудно понять, что эти функции затрагивают не только область материального бытия, но и ту сакральную компоненту, в формате которой народ видит себя, как нечто цельное в исторической ретроспективе, в текущее время и в исторической перспективе, что детерминирует наличие в сознании народа управляющих инвариантов, задающих цели и смыслы исторического бытия.

Таким образом, народ как субъект истории не может быть описан только в действительных функциях, таких как экономика, политика, наука, производство, военная сила и пр. Бытие народа имеет также некую незримую составляющую, а точнее духовную и душевную сферы, не наблюдаемые в материальной плоскости, но отраженные в мировоззрении и истории как некие инварианты, относительно которых развивается пространственно-временная композиция лиц и событий. В этом смысле «народ» со своей собственной исторической субъектностью является библейской категорией, категорией во многом неописуемой, таинственной, категорией с неявленными границами, видеть которые возможно только Богу, перед которым народы «ходят» по определенным историческим стезям. Рождение или возникновение народа из каких-то племен (или даже от отдельных личностей) является тайной, отчасти только раскрываемой в историографии и в осмысливаемой историософии этого народа. Понять Промысел Божий относительно распределения даров Божиих среди народов также невозможно, как и предсказать их судьбы, если не иметь от Самого Бога Откровения или указания, как о том удостоверяет Библия и святоотеческое Предание.

Однако есть то, что свойственно всем людям, и всем народам, поскольку Бог при творении каждого человека вкладывает в него представление об Истине; и как Творец Бог дает народам знания о себе: «Ибо, что можно знать о Боге, явно для них, потому что Бог явил им» (Рим. 1, 19). Народы, как субъекты истории, определяются в самом историческом процессе к известной им Истине: одни следуют ей, другие предпочитают ее забыть и «содержать истину в неправде». Святитель Феофан Затворник в «Толковании на послание святого апостола Павла к Римлянам» (часть 1) пишет: «Суд Божий непреложен на всех, содержащих истину в неправде (1, 18).

Глава 1, стих 18. Открывается гнев Божий с небесе на всякое нечестие и неправду человеков, содержащих истину в неправде.

Положение сие святой Апостол не доказывает, а только выставляет на вид. Истину его всякий сознает по свидетельству совести. Согрешил ли, жди должного воздаяния. Почему и говорит: открывается... – положено неизменно быть суду и воздаянию, и вот-вот разверзутся небеса и явится Судия всех. Гнев Божий означает суд, осуждение и наказание» [1].

Одним из даров, данных некоторым народам в числе условных десяти талантов (либо из пяти) по Евангельской притче, является способность к строительству государства. Этот дар есть не у всех народов, о чем свидетельствует история.

Неспособность к государственному строительству у древних греков отмечал уже Н.Я. Данилевский: «Греция, столь богатая своей цивилизацией, была, однако же, слишком бедна политической силой. ‹…› Пример этому также представляет Греция, в которой не только всякий мелкий этнографический оттенок, но часто даже совершенно случайные обстоятельства служили основанием для образования самостоятельных политических единиц» ^[2]. То есть древние греки, по Данилевскому, проявив великие способности к развитию культурных, философских начал, оказались не в состоянии выстроить общее государство, оставаясь раздробленными вплоть до вхождения в Римскую Империю. Аналогичный вывод о неспособности к государственному строительству был сделан Н.Я. Данилевским в отношении готов, отметившим в то же время такой талант у римлян: «Одним из наиболее способных к цивилизации, одним из наилучше одаренных германских племен, разрушивших Римскую империю, были, конечно, готы… Что же оказалось? Готы, находясь в слишком близких отношениях с цивилизацией Рима, не могли развивать своих национальных начал, будучи подавлены ее блеском, а усвоить себе чуждую – также не усвоили, и вместе со своей народностью потеряли и свою политическую силу» ^[3].

Итак, важнейшей категорией, которая описывает бытие народов, является государство. Некоторые народы имеют способность, желание и призвание создавать и строить государство. Для этих народов государство является предметом их собственного творчества, для других ‒ местом жительства и какой-то формой соучастия в строительстве.

Для ответа на вопрос о том, зачем и на каком основании народы, к тому призванные, строили или строят свои государства, необходимо вернуться к рассмотрению сущности народа, как субъекта «ходящего перед Богом». Святитель Феофан пишет: «То общий всему человечеству догмат, в сердце написанный, что есть Бог, что Ему должно угождать исполнением воли Его и что те, которые не делают сего, виновны пред Ним. Почему все исповедуют, что суд Божий лежит на всякое нечестие и неправду человеков, содержащих истину в неправде. «Ибо природа научила их тому и другому, ‒ и тому, что Бог есть Создатель всех, и тому, что должно бегать неправды и любить правду» (блаженный Феодорит). Нечестие ‒ означает грехи против Бога: неверие или неправое верование, ложные веры; а: неправда ‒ означает грехи против ближнего, когда не соблюдают к нему должных отношений: любви, мира, справедливости, всякого вспоможения. Но и нечестие есть неправда: ибо что может быть несправедливее, как не знать Бога, не почитать Его, Создателя своего, как должно и не благодарить Его за жизнь и за все подаемое Им в жизни? …Когда говорит святой Павел: всякое нечестие, ‒ то «показывает, что путей нечестия много, а путь истины один. Ибо заблуждение есть нечто разнообразное, многовидное и смешанное, а истина одна» (святой Златоуст). Этим словом он подвергает праведному суду Божию все веры, измышленные людьми, противные здравому познанию о Боге» [4].

Именно нечестие было положено в основание цивилизаций, возникших после того, как народы «разошлись», будучи разделенными на языки.  Таким образом, в самом общем виде можно сформулировать тезис: народ строит свое государство для полноты реализации своих религиозных устремлений.

В формате этого тезиса, ясно, что народы становятся виновниками перед Богом в своем нечестии. 

«Но в этом виновны и язычники, и иудеи» (1, 19 ‒ 3, 20) ‒ пишет святитель Феофан. И далее: «Показал святой Павел, на кого открывается гнев Божий с небесе, показал это отвлеченно, изрекая закон правды Божией. Теперь переходит к действительности и указывает, кому придется подпасть под сей гнев. С сею целию он обозревает всех живущих на земле по их отношению к правде, чтоб определительно сказать, что такие-то содержат истину Божию в неправде, а такие-то содержат ее в правде; и, следовательно, те гневу подпадут, а эти нет. Как тогда весь мир в религиозном отношении справедливо делился на две части ‒ иудеев и язычников; то Апостол и испытывает тех и других, как они содержат истину Божию. Что же находит? Находит, что ни те, ни другие не содержат истины Божией в правде» [5].

Нетрудно видеть, изучая историю, что закрепление нечестия, выбранного народами, производится в специальном институте, созданном для управления жизнью народа ‒ в государстве. Но государство, созданное народом, приобретает свойства отдельного субъекта, так же, как и конфессия, фиксирующая религиозные устремления (духовную доминанту) народа. Таким образом, в первом приближении можно рассматривать бытие народа, как результат взаимодействия трех субъектов: народа, государства (иерархии правящей элиты) и конфессии (иерархии духовной элиты).

Основной принцип модели: народ создает свое государство для полноты реализации своих религиозных устремлений.

Особое место конфессии по отношению к народу состоит в том, что именно в конфессии сакрализуется бытие народа, именно в конфессии одухотворяется и освящается жизнедеятельность людей и иконографически описываются главные события жизни, как отдельного человека, так и всего народа в целом. Особое место конфессии в отношении государства состоит в том, что только в ней происходит сакрализация власти, что позволяет осуществлять управление народом на основе всеми признаваемых правил (законов). Сами законы при этом приобретают в той или иной степени религиозный оттенок, а наиболее важные из них непосредственно апеллируют к высшим силам, которым народ осуществляет поклонение. В этой системе власть ограничена не столько юридическими нормами, сколько необходимостью подчиняться тем основным законам, которые имеют сакральное происхождение, и на основе которых регулируются все стороны жизни народа и действия элит.

Современный Запад самоопределился, именуя себя «постхристианским», давно уже пройдя первую часть апостасии: «Первая степень ниспадения из сего состояния ‒ говорит Феофан Затворник, ‒ есть богозабвение, когда выпадает из сознания пресветлый и предивный лик Божества; Бог забывается, – и помышление о Нем когда-когда вспадает на ум. Вместе с сим охлаждаются и религиозные чувства к Богу, и страх Божий испаряется. Бог превращается в нечто мысленное и перестает заправлять всеми внутренними движениями человека. Сердце уже не славит и не благодарит Бога, хотя язык читает славословия и благодарения. Богоугождение уже перестает быть главною целию жизни; на место этого выступают другие цели и занимают всего человека. – Бог есть еще, но уже не славится и не благодарится, яко Бог» [6].

Вторая стадия тоже уже пройдена. Она описана следующим образом: «Но осуетишася помышлении своими. Это вторая степень ниспадения, образующаяся вместе с первою, то как следствие, то как причина ее. … Осуечение помышлениями надо понимать так, как оно представлено Соломоном в Екклезиасте, ‒ как предание себя заботам о благах земных, кои не дают, однако ж, благобытия, а только манят им к себе, всегда обманывая всякие надежды. Отвратившись от Бога, обращаются к тварям и в тех хотят найти, что может дать единый Бог, хотят благобытие свое устроить без Бога, сами своими силами и своими, подручными им, средствами. Об этом вся забота, тут все помышления, все планы и все цели жизни, ‒ то есть как устроить земное счастие, чувственными услаждаясь благами» [7].

Народы Запада, некогда знавшие Бога, теперь уже прошли и третью стадию, описанную святителем следующим образом: «И омрачися неразумное их сердце. Третья степень ниспадения ‒ плод двух первых ‒ омрачение внутреннего человека. ‒ Сердце ‒ внутреннейший человек, или дух, где самосознание, совесть, идея о Боге с чувством зависимости от Него всесторонней, вся духовная жизнь вечноценная. Вместе с осуечением помышлений идет и омрачение сего человека. Правила жизни устанавливаются несогласные с совестию, ‒ и совесть заглушается, страх Божий отходит, и помышление о Боге не занимает; вместе с этим и здравые истины о Боге забываются и темнеют, равно скрываются истинные понятия и о самом человеке, о значении его и целях его. Внутри водворяется полный мрак. Да туда и не заглядывает осуеченный человек: и некогда, и неприятно. Он весь вовне» [8]. Такое состояние требует своего религиозного оформления, в котором обосновывается правильность жизни, посвященной гедонистическим устремлениям. Попранная совесть и заглушенный страх Божий сливаются в явном или неявном Богоборчестве, фиксируемом в соответствующей религиозной доктрине и оформленном в идеологических клише (штампах, стереотипах, шаблонах), принимаемых массовым сознанием за непреложные истины.  

Теперь уже иная конфессия ‒ не христианская, но антихристова,  ‒ фиксирует религиозную устремленность западного человека, и сакрализованное этим духом государство, получает полномочия и подавляет волю тех, кто еще пытается сохранить что-то из прежнего миропорядка, заставляя всех следовать единой цели ‒ объединение в богоборчестве и строительстве глобальной «Вавилонской башни». Вот уже и «Четвертая степень ниспадения ‒ подведение всего этого превратного порядка жизни под начала разума и установление его как единой должной нормы жизни, свойственной человеку. Это есть верх безумия; но, по-ихнему, это верх мудрости. Такими сознают себя сии люди, таким титлом величают свои порядки и по ним составленные воззрения. Самомнение и самонадеянность есть отличительная черта сей мудрости: всего надеется она от себя, от своих способов и от своего умения» [9].

Итак, «верх безумия» делается доминантой всей жизни народов, которые ввели сами себя в царство абсурда. Именно абсурд становится в это время провозглашенной (в экзистенциализме у Сартра, например) категорией бытия. Народ, утрачивая свои христианские корни, стирает своею собственную историю, и впадает в пространство феноменов, не связанных между собой причинно-следственными отношениями. Человек определяется как «заброшенный» в мир «абсурда», и выхода из этого состояния у него нет: бесцельность и бессмысленность парализует волю и разум.

Н.Я. Данилевский спрашивает: «Есть ли исход? Для отдельных лиц, алчущих правды, ‒ да; двери православия отверсты. Для целых народов, вероятно, нет исхода прямого, непосредственного; надо сначала перейти все ступени дряхлости, болезни, смерти и разложения, чтобы из разложившихся элементов составилось новое этнографическое целое, новый культурно-исторический тип. Для народов, как и для отдельного человека, нет ни живой воды, ни источника юности. “Не оживешь, аще не умрешь”, ‒ относится также и к народам»[10].

Мы видим, что духовная смерть Запада, отмеченная Н.Я. Данилевским уже в то время, в XIX в., реализуется сегодня как смерть политическая, как физическое вырождение и деградация народов. Все стадии апостасийного процесса, описанные святителем Феофаном, пройдены, нашествие иноверцев фиксирует наличие пустоты в том месте, где некогда была явлена святыня христианства. Смерть в самых различных своих проявлениях – национализм, фашизм, экстремизм, терроризм, содомия и пр., – стала реальностью. Святитель Феофан не случайно в слове «На Покров Пресвятой Богородицы» 1 октября 1863 г. предупреждал нас о пагубности преклонения перед Западом: «Помните – тогда в 12-м году – приходили французы с войсками других европейских народов – зачем думаете? за тем, чтобы отучить нас от Французской жизни. Мы и опомнились было не много, – а теперь опять стали забываться. И вот целый год уж грозит вам Господь нашествием Европы. Даром, вы думаете, эта тревога? – Нет. Это Божий к нам вразумительный голос! Господь не хочет нас карать… хочет, чтоб мы пришли в разум и исправилась, и как бы говорит нам: смотрите, исправьтесь, а то – опять пошлю на вас вражескую Европу, – зверонравную и иноверную. Перестаньте жить по-французски и по инославному, и опять воспримите благочестную, православно–христианскую жизнь» [11].

Этот призыв обращен к нам, живущим в XXI в., поскольку суть Запада не только не изменилась в лучшую сторону, но наоборот, приобретает все более «зверонравный и иноверный» характер.

[1] Феофан, Затворник Вышенский, свт. Толкование первых восьми глав послания св. ап. Павла к Римлянам // Полное собрание творений: В 40 т. Сер. I. Т. 18. Кн. 1. М.: Изд. Совет Русской Православной Церкви, 2014. С. 119. Эл. ресурс: http://theophanica.ru/books/?book=tom18.1.

[2] Данилевский Н.Я. Россия и Европа: Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому. 6-е изд. СПб., 1995. С. 79.

[3] Там же С. 82

[4] Феофан, Затворник Вышенский, свт. Толкование первых восьми глав послания св. ап. Павла к Римлянам // Полное собрание творений: В 40 т. Сер. I. Т. 18. Кн. 1. М.: Изд. Совет Русской Православной Церкви, 2014. С. 120. Эл. ресурс: http://theophanica.ru/books/?book=tom18.1.

[5] Там же.

[6] Там же. С. 135.

[7] Там же. С. 136.

[8] Там же. С. 137.

[9] Там же. С. 138.

[10] Данилевский Н.Я. Россия и Европа: Взгляд на культурные и политические отношения Славянского мира к Германо-Романскому. 6-е изд. СПб., 1995. С. 184.

[11] Слова к Владимирской пастве преосвященного Феофана. Владимир, 1869. С. 45.