Феодосий, митрополит Тамбовский и Рассказовский
Святитель Феофан Затворник
в Вышенской пустыни (1866–1894 гг.)
Святитель Феофан Затворник в период управления Тамбовской епархией обратил внимание на Вышенскую Успенскую пустынь – мужскую обитель в северных пределах епархии, расположенную вдали от селений на берегу небольшой речки Выши в окружении соснового бора. Такое положение монастыря способствовало уединенной молитве насельников и привлекало в него ищущих монашеской отшельнической жизни.
Первое письменное упоминание о Вышенской пустыни относится к 1625 году. В отводной памяти [1] царственной инокини Марфы Иоанновны было сказано: «По челобитью Вышенской пустыни, Успения Пресвятыя Богородицы, чернова попа Тихона с братиею, храм Успения Пресвятые Богородицы перенесть и кельи и всякия хоромы, на новом месте велеть строить монастырь» [2]. Из указанной памятиследует, что Вышенская мужская пустынь существовала до 1625 года, а иеромонах Тихон с братией получили благословение начать строительство монастыря на новом месте.
В XVII и XVIII веках обитель оставалась небольшой и очень бедной, с немногочисленной братией. Через 100 лет в декабре 1724 года пустынь вообще «была упразднена и приписана к Черниеву монастырю за малобратсвенностью и бедным положением» [3]. Однако во второй половине XVIII века деятельность пустыни возобновилась. Развитие обители началось в XIX веке, когда ее настоятелем стал архимандрит Аркадий (Честонов), назначенный на эту должность святителем Феофаном 30 марта 1862 года.
Отправляя его на новое место служения, святитель «как бы в предчувствии будущей своей жизни в Вышенской пустыни сказал: «Поезжайте; а потом и я к вам приеду; заживем опять вместе»»[4]. Характеризуя отца Аркадия в одном из своих писем, Преосвященный Феофан писал: «У нас по монастырю так тихо, что дивится подобает. Это дело нашего аввы. Он очень молитвенен … и, кажется, приял дар непрестанной молитвы» [5]. При архимандрите Аркадии (Честонове)пустынь стала руководствоваться строгим общежительным уставом, что благоприятствовало развитию монастыря и духовным подвигам братии. «При нем пустынь пришла в цветущее состояние, приобрела большую известность, а также стала духовным и просветительским центром» [6]. Трудам настоятеля содействовала Пресвятая Богородица через главную святыню обители – чудотворную Казанскую икону Божией Матери, именуемую «Вышенская».
О причинах добровольного оставления епископом Феофаном архиерейской кафедры и ухода на покой, а затем в затвор, его биографы высказывают следующие суждения. Профессор Иван Корсунский писал, что епископ Феофан относился к числу тех архипастырей, которые были склонны к уединенной жизни и непрестанной молитве. «Невозможно было всегда, непрестанно молиться архипастырю, обремененному множеством дел епархиального управления, находившемуся на поприще служения архиерейского в одной из обширнейших епархий, какою была, например, епархия Владимирская, – повествует Корсунский. – Невозможно было также всегда соблюсти и того спокойного, возвышенного настроения духа, которое подобало для того, чтобы Господь вселился и обитал в нем, чтобы исполнены были такие правила подвижнического жития в иночестве, как: непрестанно молись, пребывай в безмолвии, бегай шума мирского, восприми кротость и терпение» [7]. Духовник епископа Феофана, игумен Тихон (Ципляковский), свидетельствует, что святитель «сильно тяготился многосложностью своих обязанностей, не дававших ему возможности сосредоточиться в самом себе и заниматься излюбленным им делом – изучением Священного Писания и отеческих творений. Его тянуло в тишину уединённой келлии, к мирной жизни вдали от мира и его суеты» [8]. Тамбовский биограф и один из первых исследователей трудов святителя Феофана П.А. Смирнов приводит слова Преосвященного в его письме к митрополиту Санкт-Петербургскому Исидору: «Я ищу покоя, чтобы покойнее предаться занятиям желаемым (духовному писательству), но не дилетантства ради, а с тем непременным намерением, чтобы был и плод трудов – не бесполезный и не нужный для Церкви Божией. Имею в мысли служить Церкви Божией, только иным образом служения» [9]. Своему родственнику Затворник написал более откровенно: «Я с молодых дней этого искал и просил, чтобы никто не мешал мне пребывать непрестанно с Богом» [10]. Таким образом, святитель сам сформулировал две основные причины, побудившие его принять решение уйти в затвор: стремление к уединенной непрестанной молитве и духовному единению с Богом и желание послужить Церкви Божией своими богословскими и духовно-нравственными сочинениями и письмами.
В 1866 году святитель Феофан подал прошение в Святейший Синод об увольнении на покой. 5 июля 1866 года последовал Высочайший указ следующего содержания: «17 июня 1866 года епископ Феофан был уволен «от управления Владимирской епархиею и определен настоятелем в Шацкую общежительную Вышенскую пустынь, с поручением ему управления оною и предоставлением ему права пользоваться всем по званию настоятеля пустыни»»[11]. Святитель прибыл в Вышу 4 августа 1866 года в 6 часов вечера и был встречен братией во главе с настоятелем архимандритом Аркадием и небольшим количеством богомольцев. По свидетельству очевидца, Преосвященного сопровождал келейник иеродиакон Иосиф[12]. Профессор И. Корсунский утверждает, что вместе со святителем прибыл и его племянник А.Г. Говоров, который через год, в 1867 году, был направлен им на учебу в Московскую духовную семинарию [13]. Известно, что Корсунский не был свидетелем приезда архипастыря в Вышу, а поэтому мог не знать, что племянник прибыл не вместе с епископом Феофаном, а позже, возможно, для того чтобы получить благословение на поступление в семинарию.
Святитель поселился в настоятельском доме, но затем для него приготовили двухэтажный флигель, находившийся у стены в южной части обители. «Преосвященный занимал верхний этаж, деревянный, а в нижнем каменном помещается монастырская просфорня и две братские келлии (а раньше здесь помещалась прислуга преосвященного), в середине второго этажа находится небольшой балкон, келейник Преосвященного Феофана помещался также в верхнем этаже» [14]. Корсунский называет келейником монаха Евлампия, который, видимо, сменил иеродиакона Иосифа.
Первое время Затворник посещал все монастырские службы «наряду с братиею. Ежедневно ходил к вечерне, утрени и ранней обедне. Являлся он к богослужению всегда в сопровождении своего келейника и непременно к началу службы. В воскресные и праздничные дни епископ Феофан всегда служил позднюю литургию вместе с игуменом Аркадием и братиею» [15]. Святитель вникал во все текущие монастырские дела, изучал просьбы насельников, рассматривал неотложные хозяйственные вопросы и принимал по ним решения. Не оставлял он и свои писательские труды, ради которых удалился в обитель, нередко засиживаясь за работой до поздней ночи. По свидетельству очевидца, «в три часа утра иноки шли к утрени, а у владыки очень часто еще не угасал светильник, зажженный им с вечера» [16].
Желая полностью посвятить себя молитве и богословским трудам, святитель в сентябре 1866 года дважды обращался в Святейший Синод и просил освободить его от должности настоятеля. 19/28 сентября 1866 года Святейший Синод постановил: «1) уволить Преосвященного епископа Феофана от управления Вышенской пустынью, 2) предоставить ему право служения, когда пожелает, 3) подчинить ему по церковно-богослужебной части братию Вышенской пустыни так, чтобы они совершали с ним церковные службы по его назначению, 4) предоставить в его распоряжение занимаемый им флигель, обязав пустынь приспособить, ремонтировать, отоплять оный и исполнять желания епископа относительно трапезы и 5) назначить ему пенсию в 1000 рублей со дня увольнения на покой от управления Владимирскою епархиею, т.е. с 17 июня 1866 года»[17]. Теперь ничто не обременяло святителя, и он мог полностью предаться молитве, изучению Священного Писания и творений святых отцов Церкви.
Первые годы «в великие праздники и воскресные дни наш святитель служил соборне, с о. архимандритом и братиею, божественную литургию»[18], кроме того, он «принимал к себе, беседовал с приходящими, выходил гулять и даже, хотя и очень редко, выезжал»[19]. Выпускник Тамбовской духовной семинарии И.И. Дубасов, ставший известным краеведом, повествует о встрече со святителем Феофаном в пустыни в начальный период его затвора: «Кончивши курс своей академии (около 1867 года), я имел возможность посетить его в Вышенской пустыни, чтобы принять благословение любимого святителя. Помню, я прибыл в пустынь к вечерне, отстоял ее и любезно приглашен был в настоятельскую келью достопочтенным о. архимандритом Аркадием. Отсюда, по протекции о. архимандрита, трепетно пошел я к святителю. Я сомневался: примет ли он меня? Но он принял и долго беседовал со мною – своим академическим ставленником»[20].
В 1871 году по просьбе Эммануила Дмитриевича Нарышкина в его имении на Быковой Горе Затворник освятил домовую церковь в честь великомученицы Екатерины. Храм был построен в память первой жены Нарышкина – Екатерины Николаевны, урожденной Новосильцевой, умершей в 1869 году. Об этом святитель говорил 26 октября 1871 года в своей проповеди после освящения храма: «Скажу и еще нечто более близкое сердцу. Заведение здешнее есть памятник об отшедшей, любимой особе. Но какой бы вы ни воздвигли памятник, сам памятник не поминает, как бездушный, а сторонние посмотрят, подивятся, а о том, для кого памятник, и не вспомнят. Одна церковь есть памятник поминательный. Пусть никто другой не поминает, она одна будет поминать непрестанно, и притом таким поминанием, которое всегда доходить будет до поминаемой»[21].
В 1872 году у святителя завязалась переписка с редактором «Тамбовских епархиальных ведомостей» архимандритом Димитрием (Самбикиным), ректором Тамбовской духовной семинарии с 1872 по 1881 год. Переписка велась в течение почти что двух лет с 1872 по 1873 год по поводу тех сочинений, которые святитель направлял в епархиальные ведомости для печатания. В 1872 году в ведомостях вышло «Толкование на Первое послание к Солунянам». Епископ Феофан просил редактора ведомостей: «Позаботьтесь, чтоб рассылка была в свое время: получаем иногда номера месяца полтора и два спустя» [22]. В этом же письме он дал архимандриту Димитрию, как ректору семинарии, отеческий совет из личного опыта: «Наставники у вас все хороши, но подтянуть надо. Если будете ходить в классы на лекции их, то хоть и ничего не будете замечать им, они будут держать ухо востро» [23]. В письме от 22 декабря 1872 года на жалобы архимандрита по поводу «тамбовского пусторечья» он замечал: «Вы делайте свое дело, а на это не обращайте внимания. Все речи, ходящие по Тамбову – пришли и ушли, и следа их нет. Народ там простой, крутонравия никакого нет. Пусторечием же он точно богат. Но это вещь совершенно безвредна» [24].
Находясь вдали от губернского центра, святитель Феофан Затворник помнил об основанном им Тамбовском епархиальном женском училище и всячески старался оказывать этому учебному заведению и ученицам молитвенную помощь и материальную поддержку. В июне 1873 года он дал такое распоряжение относительно распространения тиража своих сочинений, напечатанных в Тамбове: «Оттисков мне пришлите сотни две. Прочие все – на девическое училище. В объявлениях означайте – в пользу училища девиц духовного звания Тамбова. Охотнее будут покупать. Еще – чтобы заохотить, подешевле надо пустить. Думается, копеек по 50 – достаточно. Смотрите сами … взявши в пособие сердобольность к красавицам» [25].
Среди исследователей существуют разногласия о времени устроения святителем Феофаном домового храма в своей келье. По профессору Корсунскому, это 1872 год, а автор анонимных «Воспоминаний» писал о 1878 годе, причем в сноске указывал, что «у проф. Корсунского … неправильно сказано, что церквица устроена в 1872 году» [26]. Для убедительности этого утверждения автор сообщал, что «испрошено было надлежащее для этого разрешение у епархиального начальства,получен антиминс, и церковка была самим Преосвященным Феофаном окроплена святою водою. Построена она во имя Богоявления Господня» [27]. Назвать все обстоятельства и точную дату освящения домового храма в келье Затворника в настоящее время не представляется возможным, так как найти в архивах письменные свидетельства об этом пока не удалось. Нет также никаких сведений и об антиминсе, выданном, скорее всего, кем-то из управляющих Тамбовской кафедрой, на котором указывается дата освящения храма.
В Вышенский период жизни важнейшими для святителя стали 1873 и 1874 годы, когда он ушел в затвор. Очевидец сообщал, что на первой неделе Великого поста 19 февраля 1873 года Преосвященный сказал настоятелю пустыни: ««Хочу сделать над собой еще одно испытание – хочу отделиться от живого общения с людьми». Отделение это продолжалось весь Великий пост 1873 года. В Великую Субботу он объявил, что первый день Святой Пасхи будет служить вместе с братиею, а потом уединится опять уже на целый год. По прошествии года, то есть в 1874 году, Преосвященный Феофан нашел для себя возможным совершенно порвать непосредственное сношение с миром и уединиться в тиши своей келлии навсегда» [28]. Современники расходятся во мнении относительно времени начала затвора святителя. Автор анонимных «Воспоминаний», напечатанных в «Тамбовских епархиальных ведомостях» в 1895 году, назвал началом его затвора 1873 год. Первый биограф епископа Феофана профессор Иван Корсунский относительно начала затвора писал, что он начался в 1872 году [29]. С этой версией согласен и наш современник, который при этом ссылается на опубликованный в 1894 году в «Душеполезном чтении» очерк Е. Поселянина «Приготовление к «затвору» и затворническая жизнь Преосвященного Феофана» [30]. Представляется, что в отношении начала затвора более точен автор «Воспоминаний». Дело в том, что летом 1872 года святитель писал одному своему адресату: «Нынешнее лето – прелесть как хорошо. Все гуляю, и ничего не делаю. Ем, пью, сплю, болтаюсь. Сбудется со мною: уты, утолсте, разжире. Только избави Господи следующих за тем слов: и забы Бога, сотворшего его» [31]. Уже в 1873 году, по-видимому, в первый год затвора, он писал о своих искушениях в нем: «И мне стала приходить мысль побывать в Киеве, и даже что? На Афоне. Но верно все это искушенье. Мне не след разъезжать. И даже кажется самый лучший порядок жизни для меня тот, который теперь держу. Почему начинаю уже проговариваться в молитвах … дай Господи подольше посидеть, чтобы высидеться. Хорошо ведь, только иногда приходят порывы полететь куда-нибудь. Но потом это проходит и опять верх берет желание быть одному»[32]. В октябре 1873 года святитель писал о своем затворе: «Меня смех берет, когда скажет кто, что я в затворе. Это совсем нет. У меня та же жизнь, только выходов и приемов нет. Затвор же настоящий – не есть, не пить, не спать, ничего не делать, только молиться. Я же говорю с Евдокимом, хожу по балкону и вижу всех, веду переписку. Ем, пью и сплю вдоволь. У меня простое уединение на время»[33].
Время затвора святителя было наполнено тремя основными занятиями: молитвой, учеными богословскими трудами и обширной перепиской, которые он начал сразу по удалению на покой и продолжал в затворе до самой своей кончины. Из братии монастыря Преосвященный общался только с настоятелем, духовником и келейником. Все попытки почитателей встретиться с ним лично он решительно отклонял. За год до смерти в феврале 1893 года одному из них он писал: «Вы желали бы на Вышу… Ворота нашей обители отворены для всех, мои же двери для всех заперты. Я не могу никого принимать, и не принимаю»[34]. Однако были и здесь исключения. Касались они Тамбовских архиереев, которые, совершая обозрение епархии, заезжали в Вышенскую пустынь. В 1876 году святителя посетил епископ Палладий (Раев), будущий митрополит Санкт-Петербургский. Об этом епископ Феофан писал в письме 17 сентября 1876 года: «Владыка ваш, теперь уже верно бывший, был у нас. Я очень рад был его видеть. Он доставил мне утешение взойти ко мне, и посидел немного. Спаси его Господи!»[35]. Вторым Тамбовским епископом, который посетил Затворника, был епископ Виталий (Иосифов). Произошло это осенью 1888 года. Святитель написал о нем 2 октября 1888 года следующее: «Наш владыка много трудится в поездке по епархии. Оттого и похудел. Помоги ему Господи в трудах его! Нынешний раз владыка полюбопытствовал видеть церковку мою и рабочую»[36]. Обращает на себя внимание выражение «в нынешний раз», которое может означать, что епископ Виталий бывал у святителя неоднократно, посещая монастыри и храмы епархии. В ходе содержательной беседы епископ Виталий, видимо, рассказал Затворнику о недавно приобретенном хуторе Трех Лощин, где был устроен скит, в котором находилась чудотворная икона великомученика и целителя Пантелеимона. Об этом косвенно свидетельствует тот факт, что когда в 1893 году архимандрит Аркадий направлялся по делам в Тамбов, то испросил перед поездкой разрешения святителя Феофана, и тот, благословляя его, между прочим, сказал: «С Богом, съезди там в Три Лощины, отслужи литургию по почившем епископе Виталии, а когда я умру, помолись там же и за меня» [37]. Епископ Виталий умер в 1892 году, будучи епископом Калужским и Боровским. О подробностях истории, связанной с хутором Трех Лощин, епископ Феофан мог знать, скорее всего, от него. Общение с епископом Виталием в 1888 году имело еще одно продолжение. Это подтверждает письмо Затворника епископу Виталию, написанное 2 декабря 1888 года. Оно было обнаружено в Центральном историческом архиве города Москвы. Святитель писал: «Когда Вам угодно было посмотреть мои мастерские принадлежности, я не мог ничего предложить Вам из моих изделий, и очень жалел об этом. Тогда же пришло мне и желание что-нибудь и сработать для вас. Когда Вы были в моей церковке, я поминал Вам об иконке святителя Митрофана, рисованной по сновидению неким живописцем Воронежским. Ее я и взялся нарисовать, как она есть. И се она пред Вами! Покорнейше прошу принять ее, на молитвенную память о моей многогрешности» [38]. После кончины епископа Виталия икона святителя Митрофана, написанная Вышенским Затворником, вместе с его письмом была передана в храм Московской духовной академии [39]. 17 декабря 1888 года епископ Феофан просил одну свою почитательницу: «Скажите мне пожалуйста, есть у вас в N фотограф? Если есть, спросите его, может ли он из маленькой иконы сделать большую фотографию? У меня есть иконка святителя Митрофана маленькая, очень хорошая. Мне хотелось бы иметь ее в большом размере, раза в два или более больше той, какую я имею. Так если он может это сделать, я пришлю свою маленькую иконку и попрошу вас поручить ему отфотографировать ее в большем размере» [40].
Принимая иногда в затворе лиц духовного звания, святитель Феофан не делал исключения для мирских почитателей. У них имелась только одна возможность общаться с ним – через письма. Даже когда Вышенскую пустынь посетили в сентябре 1886 года великий князь Сергей Александрович с супругой великой княгиней Елизаветой Федоровной и великим князем Павлом Александровичем, то и ради них святитель не нарушил своего затвора. Он ограничился только передачей в благословение высоким гостям Вышенской иконы Божией Матери и сочинений [41], а «великий князь Сергий Александрович и его супруга великая княгиня Елизавета Федоровна пожаловали свои фотографические кабинетные портреты» святителю [42].
Затворник дважды вынужден был оставлять затвор из-за болезни и выезжать в Тамбов и Москву на лечение. Следует сказать, что он всегда заботился как о своем здоровье, так и о здоровье близких и знакомых. Современник писал: «Владыка Феофан всегда был внимателен к себе и заботливо берег себя, не пренебрегая ничем из того, что могло так или иначе влиять на сохранение и поддержание здоровья. Так, в комнатах его был всегда чистый воздух, одевался он чисто и тепло, стол имел простой, но не скудный. Занятия умственные и работы физические совершались в определенное время»[43]. Почитателям святитель Феофан также советовал строго придерживаться рекомендаций врачей относительно болезней. 23 августа 1892 года он писал одному адресату по поводу эпидемии холеры: «Будем молиться и просить Господа о помиловании. Однако же и то верно, что Бог бережёт бережёного. Есть книжки, где прописано, какие брать предосторожности, и в газетах писали. Читайте и исполняйте. Сырого не есть, воду кипяченую пить»[44]. Другому адресату по поводу предстоящей операции на глазе он рекомендовал воспользоваться новым средством обезболивания: «Боли бояться нечего. Ныне нашли какой-то какоин [так в оригинале. – Прим. автора], который заглушает чувство, а оперируемый не чувствует совсем боли»[45]. Святитель внимательно следил за новыми открытиями и достижениями в области медицины. Своего адресата, у которого в 1891 году сын заболел туберкулёзом, он успокаивал: «Некий Кох изобрел капли, уничтожающие чахотку, что он уже открыл в Берлине больницу, – высылает капли требующим по почте, и с наставлениями»[46].
Первый раз святитель оставил затвор, когда начал слепнуть один глаз. Он вынужден был предпринять поездку в Тамбов для того, чтобы получить консультацию врачей. Корсунский считает, что поездка состоялась в 1878 году[47], однако ссылается при этом на письма Преосвященного к его племяннику А.Г. Говорову, которые были отправлены в марте-апреле 1879 года. В ходе поездкисвятитель переписывался со своим товарищем по Киевской духовной академии протоиереем Лукой Яковлевичем Воскресенским из Моршанска (скончался в 1899 году). 25 марта 1879 года он сообщал ему в письме: «Паки и паки приношу вам искреннюю благодарность за ваш радушный прием. Благодарю и всех ваших – матушку и детей. Добрались мы до Выши преблагополучно, в пятницу утром в 6 часов»[48]. Из этого следует, что святитель Феофан останавливался в городе Моршанске у отца Луки на обратном пути из Тамбова в Вышу, а это не могло произойти ранее марта 1879 года. На основании сказанного предположим, что обе поездки святителя на лечение в Тамбов и Москву состоялись в 1879 году. Архимандрит Георгий (Тертышников) в своем обширном исследовании «Святитель Феофан Затворник и его учение о спасении» сообщил, что «есть также известие, что святитель Феофан ездил однажды из Выши в Тамбов, где служил и пробыл неделю»[49], однако не сослался на источник данного известия и не назвал дату, когда указанная поездка состоялась.
В Тамбове епископ Феофан обследовался у врачей, которые поставили такой диагноз – катаракта на правом глазе в начальной стадии. Для успешного проведения операции необходимо было, чтобы катаракта созрела. Мысль ехать в Москву появилась у Затворника не сразу и, скорее всего, была вызвана тем, что по возвращении в Вышу глаз начал болеть. Святитель стал опасаться, что тамбовские врачи поставили неправильный диагноз. О своем беспокойстве 16 апреля 1879 года он написал протоиерею Луке: «Мой глаз все был спокоен, и я покоен. Но вот начала по временам показываться ломота, а в среду вечером и весь четверток она была почти без перерыва. Хоть она не сильная была, но все же нельзя сказать, что глаз был спокоен. Вот это меня и встревожило. Ну-ка не катаракт у меня, а вода? Пропустишь время, – пропал глаз. Надо бежать в Москву»[50], – так решил святитель и засобирался в Москву. Поездка состоялась с 16 по 23 августа 1879 года. Это был второй его выход из затвора. «В Москве мы пробыли двое суток, – пишет святитель, – с 10 часов утра субботы до 17.30 часов вечера понедельника. В субботу вечером была докторская ревизия. Утро воскресенья – богомолье. Вечер – у владыки. Утро понедельника – сборы»[51]. Во время поездки святитель предпринял все меры для того, чтобы как можно меньше общаться с людьми, и поэтому ехал в закрытом возке, а в поезде – в отдельном купе. В Москве он остановился на Афонском подворье, навестил своего товарища по академии и предшественника по Тамбовской кафедре митрополита Макария (Булгакова), который в1879 году был назначен в Москву и возведен в сан митрополита, побывал в Успенском соборе Кремля, где помолился и поклонился святым мощам Московских святителей[52].
Московский врач Крюков осмотрел глаз святителя и пришел к выводу, что это катаракта, но катаракта «какого-то особого рода, – писал святитель Феофан, – которого не лечат, которому и операции не делают. Так, говорит, останется … Что операции не делать, очень рад, а что так останется, не должно быть радостно. Это похоже на то, что глаз пропадёт»[53]. Святитель вернулся из Москвы в Вышенскую пустынь и больше не покидал ее до кончины. По поводу болезни глаза и операции он писал в одном из писем в 1891 году: «Я перед операцией трушу крепко. Но ныне слышу, что нашли способ уничтожить чувствительность в оперируемых частях и резать не боясь» [54]. Ко времени кончины один глаз у святителя почти перестал видеть, а другой начал слабеть. 9 августа 1892 года, опасаясь ослепнуть вовсе, Затворник вопрошал: «Даст ли Господь мне мир душевный при слепоте?! Буди мне милостив, Господи! Впрочем, моя слепота не мрак будет» [55].
Жизнь святителя в затворе протекала в молитве и писательских трудах. Каждый свой день он начинал с молитвы. Когда же была устроена у него в келлии домовая церковь, то по праздничным и воскресным дням он совершал в ней все богослужения, положенные по церковному уставу. Последние десять лет своей затворнической жизни он служил ежедневно и, как указывает современник, только один раз служил вместе с монастырской братией: «В 1885 году 26 апреля, Преосвященный пустынник, с разрешения Тамбовского епископа Палладия II, рукоположил из братии пустыни иеродиакона Павла в иеромонаха и монаха Серапиона в иеродиакона»[56].
В течение дня святитель занимался учеными трудами и отвечал на письма. Перед сном час или два гулял по балкону. «Иногда, очень редко впрочем, в хорошую погоду, весною и летом, Преосвященный Феофан выходил погулять в лес и ходил преимущественно по таким местам, где менее всего можно было ожидать встречи людей. Гуляние пешком чередовалось с еще более редким катанием на лошади в легком экипаже, в сопровождении келейника» [57]. В последние годы жизни такие прогулки святитель прекратил и позволял себе прогуливаться только по балкону да посещать баню, «которую очень любил. В ней он оставался подолгу и держал температуру очень высоко, так что одновременно с ним вместе никто не мог быть в бане» [58]. Часть времени он посвящал разного рода рукоделиям, «занимался живописью, резьбою, токарным, столярным, переплетным и другими мастерствами и во многих из этих занятий преуспевал изрядно» [59].
За все время пребывания в Выше на покое и в затворе святитель Феофан написал множество сочинений и большое количество писем к людям разных сословий, образованным и необразованным, имеющим неодинаковую степень воцерковленности и духовного опыта. Он отвечал на все письма, причем часто довольно обстоятельно. Большая часть писем касалась вопросов духовной жизни. Даже находясь в затворе, святитель был хорошо осведомлен о жизни Церкви и империи. Преосвященный следил за событиями Русско-турецкой войны. Когда 19 февраля 1878 года был подписан Сан-Стефановский мирный договор с турками, он на следующий же день написал: «Ну, вот и войне конец! Турки рады, или нос повесили? Пообщипали их порядком. Я думаю, что конференция не будет перечить ничему … ибо сил нет. Крепко мы налегли на турку … не стащишь … Англичане как шавки бегают кругом и тявкают без толку. И сраму им, сраму!»[60]. Откликаясь на торжественное празднование в 1888 году 900-летия Крещения Руси, епископ Феофан предлагал: «Тут надо что-нибудь на всю церковную жизнь влияющее сделать. И есть вещь такого именно свойства, и вещь крайне нужная. Разумею – новый, упрощённый и уяснённый перевод церковных богослужебных книг»[61]. Сохранилось множество примеров живого отклика святителя и на другие значимые события и даты.
Ученые труды святителя Феофана, написанные с момента удаления на покой, а затем в затвор, публиковались в «Тамбовских епархиальных ведомостях»[62]. В 1867 году ведомости напечатали такие его сочинения: «О совершенном обращении к Богу от прелестей мира и греха. Слова преосвященного Феофана», «Некоторые предостережения православным христианам», «Душа и Ангел не тело, а дух». В 1868–1869 годах в «Домашней беседе» начали печатать, пожалуй, самую знаменитую книгу святителя Феофана «Путь ко спасению». В 1869 году в Тамбовских ведомостях появились «Поучительные и пояснительные заметки на 33-й псалом». В течение 1869–1871 годов «Домашняя беседа» публиковала «Мысли на каждый день года», вышедшие позднее отдельной книжкой. С 1869 года началось сотрудничество святителя с духовным журналом «Странник», в котором печаталась «Притча о неправедном приставнике». В течение 1869–1871 годов «Тамбовские епархиальные ведомости» и «Домашняя беседа» продолжали публиковать небольшие статьи святителя на духовные темы. С 1872 года стали выходить из печати его толкования посланий апостола Павла. Сначала в ведомостях появилось «Толкование Первого послания святого апостола Павла к Солунянам». Продолжение последовало в 1873 году в «Душеполезном чтении». В этом же году он стал публиковать святоотеческие переводы. В «Тамбовских епархиальных ведомостях» в 1873–1874 годах печатались «Несколько слов о жизни и писаниях святого Антония». Одновременно «Душеполезное чтение» публиковало «Толкование Послания к Галатам». В 1874 году журнал «Чтения в Обществе любителей духовного просвещения» напечатал «Толкования Послания святого апостола Павла к Ефесянам».
В затворе святитель Феофан напряженно работал над переводом «Добротолюбия» на русский язык. В 1874 году напечатали следующие его переводы: «Феолипта, митрополита Филадельфийского слово, в котором выясняется сокровенное во Христе делание и показывается вкратце, в чем состоит главное дело монашеского чина» («Владимирские епархиальные ведомости»), «Краткие сведения о жизни святого Иоанна Кассиана» и его «Устав иноческого общежития», «Святого отца нашего Максима Исповедника слова подвижнические в вопросах и ответах» («Тамбовские епархиальные ведомости»). В 1875 году в Тамбовских ведомостях вышло толкование Послания апостола Павла к Филиппийцам, а в 1876 году в «Душеполезном чтении» напечатали толкование на Послание к Коринфянам.
В 1877 году вышел первый том «Добротолюбия» на русском языке в переводе святителя Феофана. В течение следующих пятнадцати лет вышли еще четыре тома. В период с 1875 по 1879 годы в «Тамбовских епархиальных ведомостях» публиковалась большая выборка из «Добротолюбия» – «Святоотеческие наставления о трезвении и молитве». В 1878 году напечатано отдельным изданием известное сочинение святителя «Письма о том, что есть духовная жизнь и как на нее настроиться». В 1870-х и 1880-х годах продолжалась публикация толкований посланий апостола Павла как отдельными изданиями, так и в журналах. В эти же годы начинается перепечатка уже изданных трудов святителя, в частности были изданы «Письма о христианской жизни». В 1886 году вышла в свет «Невидимая брань», переведенная с греческого; до этого труд публиковался в «Душеполезном чтении». С конца 1880-х и начала 1890-х годов святитель Феофан переработал некоторые свои прежние сочинения: «Материкон», «Письма о христианской жизни», которые вышли под новым названием «Начертания христианского нравоучения» и многое другое. Последний труд святителя под названием «Древние иноческие уставы» вышел в 1892 году. «Все что вышло из печати с именем Преосвященного Феофана и вообще из принадлежащего его перу в 1893 и 1894 годах (до кончины его), было лишь повторением написанного им прежде»[63]. Таков далеко не полный перечень душеполезных письменных трудов святителя Феофана Затворника в период его пребывания в затворе в Успенской Вышенской пустыни.
Скончался святитель Феофан 6 января (ст. стиля) 1894 года в великий праздник Богоявления. В некрологе в связи с его кончиной написано: «Во сколько часов дня скончался подвижник Христов, об этом с точностью неизвестно. После полудня 6 января келейник почившего Преосвященного был при нем и никаких признаков на скорую кончину не заметил, но в 5 часов вечера он нашел его уже бездыханным. Покойный лежал на постели со сложенными на груди крестообразно руками и с закрытыми глазами»[64].
Житие святителя Феофана в затворе – это яркий пример молитвенного и писательского подвига, который он предпринял для спасения своей души и пользы Церкви. Знакомясь с его жизнью в Вышенской обители и назидательными духовно-нравственными сочинениями и письмами, многие наши современники обретают дорогу к храму и веру во Христа Спасителя.
[1] Отводная память – документ о выделении участка земли, леса или части рек для рыбной ловли.
[2] Тихон (Ципляковский), иг. Общежительная Вышенская Успенская пустынь, исторический очерк и описание оной. Тамбов, 1881. С. 5–6.
[3] Курнасов А., иерей. Свято-Успенский Вышенский монастырь. Рязань, 2008. С. 11.
[4] Архимандрит Аркадий, настоятель Вышенской пустыни // ТЕВ. 1908. № 45. С. 1978.
[5] Собрание писем преосвященного Феофана. М., 1898. Вып. VII. С. 28.
[6] Там же. С. 21.
[7] Корсунский И. Преосвященный епископ Феофан, бывший Владимирский и Суздальский. Биографический очерк. М., 1895. С. 160.
[8] И. Т. Преосвященный епископ Феофан // ТЕВ. 1894. № 5. С. 78.
[9] Смирнов П.А. Жизнь и учение святителя Феофана Затворника. Калуга, 2004. С. 102.
[10] Там же. С. 103.
[11] Хитров М. И., протоиер. Преосвященный Феофан Затворник Вышенский. М., 1905. С. 27.
[12] Воспоминание о в Бозе почившем Преосвященнейшем епископе Феофане // ТЕВ. 1895. № 39. С. 996.
[13] Корсунский И. Преосвященный епископ Феофан, бывший Владимирский и Суздальский. Биографический очерк. М., 1895. С. 166, 167.
[14] Там же. С. 166.
[15] Воспоминание о в Бозе почившем Преосвященнейшем епископе Феофане // ТЕВ. 1895. № 39. С. 997.
[16] Там же. С. 998.
[17] И.Т. Преосвященный епископ Феофан // ТЕВ. 1894. № 5. С. 79.
[18] И.Т. Памяти преосвященного епископа Феофана. Воспоминания Вышенского инока // ТЕВ. 1894. № 6. С. 112.
[19] И.Т. Преосвященный епископ Феофан // ТЕВ. 1894. № 5. С. 79.
[20] Дубасов И.И. Памяти святителя Феофана // ТЕВ. 1894. № 43. С. 877.
[21] Слово на освящение храма на Екатерининском заводе Его Превосходительства Еммануила Дмитриевича Нарышкина // ТЕВ. 1871. № 11. С. 615.
[22] Письма Преосвященного епископа Феофана к А.Д. // ТЕВ. 1901. № 49. С. 1093-1094.
[23] Там же. С. 1094.
[24] Там же. С. 1095.
[25] Там же. С. 1096.
[26] Воспоминание о в Бозе почившем Преосвященнейшем епископе Феофане // ТЕВ. 1895. № 39. С. 999.
[27] Там же.
[28] Воспоминание о в Бозе почившем Преосвященнейшем епископе Феофане // ТЕВ. 1895. № 39. С. 998-999.
[29] Корсунский И. Преосвященный епископ Феофан, бывший Владимирский и Суздальский. Биографический очерк. М., 1895. С. 167.
[30] Курнасов А., иерей. Свято-Успенский Вышенский монастырь. Рязань, 2008. С. 46.
[31] Письма в Бозе почившего епископа Феофана, затворника Вышенской пустыни // ТЕВ. 1895. № 46. С. 1175.
[32] Письма в Бозе почившего епископа Феофана, затворника Вышенской пустыни // ТЕВ. 1895. № 48. С. 1231.
[33] Там же. С. 1232.
[34] Письма в Бозе почившего епископа Феофана, затворника Вышенской пустыни // ТЕВ. 1895. № 40. С. 1025.
[35] Письма в Бозе почившего епископа Феофана, затворника Вышенской пустыни // ТЕВ. 1896. № 1. С. 10.
[36] Собрание писем святителя Феофана. М., 1898. Вып. 3. С. 87–88.
[37] О полугодичном поминовении в Бозе почившего Преосвященного епископа Феофана // ТЕВ. 1894. № 29. С. 524–525.
[38] Свирин А.Н. По следам письма святителя Феофана Затворника преосвященному Виталию (Иосифову) // Феофановские чтения. Рязань, 2012. Вып. 5. С. 105.
[39] Корсунский И. Преосвященный епископ Феофан, бывший Владимирский и Суздальский. Биографический очерк. М., 1895. С. 182.
[40] Письма в Бозе почившего епископа Феофана, затворника Вышенской пустыни // ТЕВ. 1894. № 44. С. 908‑909.
[41] Корсунский И. Преосвященный епископ Феофан, бывший Владимирский и Суздальский. Биографический очерк. М., 1895. С. 168.
[42] Тихон (Ципляковский), иг. Пребывание их Императорских Высочеств Благоверного Великого князя Сергия Александровича с супругой его великой княгиней Елисаветой Феодоровной и благоверного великого князя Павла Александровича в имении гг. Нарышкиных и двухкратное посещение Их Высочествами Вышенской пустыни // ТЕВ. 1886. № 21. С. 863.
[43] Воспоминание о в Бозе почившем Преосвященнейшем епископе Феофане // ТЕВ. 1895. № 39. С. 1006.
[44] Письма в Бозе почившего епископа Феофана, затворника Вышенской пустыни // ТЕВ. 1895. № 1. С. 15-16.
[45] Письма в Бозе почившего епископа Феофана, затворника Вышенской пустыни // ТЕВ. 1895. № 19. С. 507.
[46] Письма епископа Феофана протоиерею Луке Яковлевичу Воскресенскому // ТЕВ. 1914. № 9. С. 281.
[47] Корсунский И. Преосвященный епископ Феофан, бывший Владимирский и Суздальский. Биографический очерк. М., 1895. С. 167.
[48] Письма в Бозе почившего епископа Феофана, затворника Вышенской пустыни // ТЕВ. 1895. № 37. С. 944.
[49] Георгий (Тертышников), архим. Святитель Феофан Затворник и его учение о спасении. М., 1999. С. 86.
[50] Письма в Бозе почившего епископа Феофана, затворника Вышенской пустыни // ТЕВ. 1895. № 37. С. 945.
[51] Письма в Бозе почившего епископа Феофана, затворника Вышенской пустыни // ТЕВ. 1895. № 38. С. 969.
[52] Корсунский И. Преосвященный епископ Феофан, бывший Владимирский и Суздальский. Биографический очерк. М., 1895. С. 169.
[53] Письма в Бозе почившего епископа Феофана, затворника Вышенской пустыни // ТЕВ. 1895. № 38. С. 969.
[54] Письма в Бозе почившего епископа Феофана, затворника Вышенской пустыни // ТЕВ. 1895. № 19. С. 508.
[55] Письма в Бозе почившего епископа Феофана, затворника Вышенской пустыни // ТЕВ. 1895. № 22. С. 256.
[56] Воспоминание о в Бозе почившем Преосвященнейшем епископе Феофане // ТЕВ. 1895. № 39. С. 1001.
[57] Там же. С. 1004-1005.
[58] Там же. С. 1005-1006.
[59] Корсунский И. Преосвященный епископ Феофан, бывший Владимирский и Суздальский. Биографический очерк. М., 1895. С. 180.
[60] Письма в Бозе почившего епископа Феофана, затворника Вышенской пустыни // ТЕВ. 1896. № 11, 12. С.261.
[61] Письма в Бозе почившего епископа Феофана, затворника Вышенской пустыни // ТЕВ. 1895. № 17. С. 463.
[62] Обзор трудов святителя. Цит. по: Корсунский И. Преосвященный епископ Феофан, бывший Владимирский и Суздальский. Биографический очерк. М., 1895. С. 217–246.
[63] Корсунский И. Преосвященный епископ Феофан, бывший Владимирский и Суздальский. Биографический очерк. М., 1895. С. 246.
[64] И.Т. Преосвященный епископ Феофан // ТЕВ. 1894. № 5. С. 83.