Любой перевод имеет своим основным критерием оценки адекватность (эквивалентность) исходному тексту с лингвистической, литературно–эстетической и других точек зрения. Адекватность определяется обычно как сохранение единства формы и содержания подлинника при воссоздании их средствами переводящего языка [4].
Часть выполненных свт. Феофаном Затворником переводов носили косвенный характер, т. е. выполнялись они не с оригиналов, а с переводов же (греческих, латинских или французских, а иногда и их комбинации). С точки зрения науки о переводе, никакой адекватности, хотя бы в плане содержания, не говоря уже о присущей оригиналу форме выражения и особенностях стиля, в таких переводах быть, конечно же, не могло[5].
А.С. Десницкий в одной из своих статей об актуальном состоянии теории библейского перевода приводит такую цитату из изданной в 1969 г. книги «Теория и практика перевода» Ю. Найды и Ч. Тэйбера: «Один специалист по устному и письменному переводу в области самолетостроения сообщил, что в своей работе он не посмел применить принципы, которым зачастую следуют библейские переводчики. "У нас, – сказал он, – полное понимание есть вопрос жизни и смерти". К сожалению, переводчики религиозной литературы порой не испытывают такого же стремления к ясности выражений»[6].
Действительно, если вспомнить, к примеру, церковнославянский перевод «Добротолюбия» прп. Паисия Величковского, то станет очевидной справедливость этих слов. Принцип его перевода – поморфемный перевод и если текст прп. Паисия не сопоставить с греческим оригиналом, то зачастую его невозможно понять. В такой ситуации сама постановка вопроса об ясности выражений не имеет смысла. Тогда как ясность в переводе святоотеческой литературы есть точно такой же вопрос жизни и смерти, как и в случае с технической литературой, только, естественно, речь идёт не о физическом существовании. С другой стороны, подход прп. Паисия к переводу вполне уместен, достаточно вспомнить, к примеру, переводческие принципы масоретов. Но в данном случае основная цель перевода – охранительная, т.е. для переводчика важно донести до читателя не смысл текста во всей его полноте, а букву в предположении, что в букве заключена и полнота смысла, в известной степени сокрытая от читателя.
У свт. Феофана была иная цель, его задачей было «удовлетворение нравственных запросов широкой массы верующих различного умственного развития» [7] и социального положения, а не создание научного перевода с учётом всех возможных разночтений или же подстрочника, подобного подстрочнику прп. Паисия. Теоретик перевода, основатель теории динамической эквивалентности [8] перевода Библии Ю. Найда в середине семидесятых годов XX века «утверждал, что бессмысленно оценивать перевод как таковой, он может быть хорош или плох только для кого-то» [9]. И этот вопрос – для кого делается данный перевод? – должен быть взят за отправную точку любого рассуждения о переводческом ремесле [10].
Кроме того, «с давних времён переводчики понимали, что перевод подразумевает не просто переход от одного языка к другому, но и перенос текстов и идей из культуры в культуру, и чем больше расстояние между ними, тем сложнее этот процесс» [11]. Полная эквивалентность может существовать только на уровне реального мира, простых материальных понятий. Более сложные понятия и явления в различных «языках различны, потому что строятся на разных представлениях в национально отличных сознаниях. Слова живут своей различной словесной жизнью в разных языках, имеют разную сочетаемость, разные стилистические и социокультурные коннотации» [12]. Следовательно, залогом адекватного перевода является не только прекрасное владение исходным языком и специальные знания в области темы переводимого сочинения, но и представления о социокультурных реалиях, в которых жил автор.
Переводческую деятельность свт. Феофана имеет смысл рассматривать с точки зрения современной нам теории перевода – теории скопоса [13], основной смысл которой в том, что переводчик вступает центральной фигурой межъязыковой коммуникации. Переводчик при этом подходе не просто посредник, а языковой консультант, специалист, хорошо знающий язык, культуру, имеющий глубокие познания в области темы переводимого сочинения, способный оценить социокультурные факторы и создать такой текст, который бы адекватно перелагал информацию на языке перевода об информации, выраженной на исходном языке. Теорией допускается ситуация, что текст оригинала вообще не существует и переводчик самостоятельно создает свой текст, руководствуясь знанием цели [14]. Теория скопоса исходит из того, что перевод – это прежде всего вид практической деятельности, а успех всякой деятельности определяется тем, в какой степени она достигает поставленной цели.
С одной стороны, понимание того, что переводческая концепция является функцией цели перевода, лежит, казалось бы, на поверхности, с другой – различие в целях приводит к различиям в подходе к переводу и делает невозможным создание единой теории перевода, с помощью которой можно было бы оценивать переводной текст. Несмотря на то, что теория скопоса получила своё развитие в конце XX века, свт. Феофан Затворник действовал в её рамках. Он вышел за пределы доминирующего в его время понимания перевода как «двухфазового акта коммуникации, при котором переводчик воспринимает оригинальный текст и переоформляет его в текст на языке рецептора» [15], т. е. перекодирует с одного языка на другой. Такой подход неполноценен тем, что в нём недооценивается вопрос культуры и абсолютно игнорируется функция перевода, которая, теоретически, может отличаться от функции текста-оригинала. Свт. Феофан решения при переводе принимал в каждом случае свои, в зависимости от намеченной им – просветительской или назидательной – функции текста перевода и основываясь на качествах и ожиданиях получателя.
К примеру, перевод «Древних иноческих уставов» был выполнен им с латинского перевода блж. Иеронима в первую очередь для монахов с тем, чтобы монашествующие могли «удостовериться, что 1) иночество не новость какая недавняя и произвольная, а также древне, как само христианство, и требуется самим духом христианства, которое чает видеть себя явленным в нём в совершеннейшем виде; и что 2) наш образ иночествования согласен с первоначальным и с тем, в каком оно было держимо в Церкви во всё время – от начала и до нас» [16]. Исходя из этой цели, а также из того, что приходилось делать косвенный перевод, свт. Феофан избрал и переводческую концепцию, а также и содержание книги: он расположил уставы в том «порядке, в каком они являлись на свет»[17]. Но т.к., к примеру, устав прп. Пахомия Великого тесно связан с его жизнью и жизнью ближайших его приемников – Орсисия и Феодора Освященного, которые, вероятно, внесли многие из пунктов устава прп. Пахомия, то святитель помещает перед самим уставом описание их жизни, говоря, что «для полнейшего уразумения и начертания сего устава, надо взять во внимание обстоятельства жизни и этих великих авв» [18]. Тем самым он знакомит своего читателя с социокультурным фактором, необходимым для адекватного восприятия переведённого им текста.
В итоге, переводы святоотеческих творений, сделанные свт. Феофаном Затворником, выполняют главное условие: они достигают поставленной им самим цели, он сумел создать такие тексты, которые удовлетворили духовные запросы самой широкой массы верующих, более того, они стали самостоятельными произведениями, адекватно выражающими святоотеческий опыт. Эта адекватность достигалась свт. Феофаном благодаря его переводческой концепции, основой которой была опора на социокультурный фактор, глубокое личное проникновение в живую и неизменную восточную монашескую традицию и постоянное взаимодействие с другими её носителями.
[1] Впрочем, святитель неоднократно призывает именно так относиться к своим переводам.
[2] Григорий Синаит, прп. Творения / Перев. с греч., примеч. и послесловие еп. Вениамина (Милова). М.: Новоспасский монастырь, 1999, С.133–134.
[3] Путь к священному безмолвию: Малоизвестные творения святых отцов-исихастов / Составление, общая редакция, предисловие и примечания А. Г. Дунаева. М., 1999, С. 4.
[4] Нелюбин Л. Л. Наука о переводе (история и теория с древнейших времен до наших дней): учеб. пособие / Л. Л. Нелюбин, Г. Т. Хухуни. — М.: Флинта: МПСИ, 2006. С. 10.
[5] Нелюбин Л. Л. Наука о переводе. С. 77.
[6] Десницкий А. С. Ю. Найда: рождение теории библейского перевода. [Электронный ресурс]. — Электрон. текстовые дан. — Режим доступа: http://www.bogoslov.ru/text/1541684.html, свободный. — Загл. с экрана.
[7] Григорий Синаит, прп. Творения. С. 133.
[8] Dynamic equivalence (англ.).
[9] Десницкий А. С. Теория перевода после Ю. Найды: скопос вместо эквивалента. [Электронный ресурс]. — Электрон. текстовые дан. — Режим доступа: www.bogoslov.ru/text/1595663.html, свободный. — Загл. с экрана.
[10] Там же.
[11] Десницкий А. С. Библейский перевод как диалог культур. [Электронный ресурс]. — Электрон. текстовые дан. — Режим доступа: www.bogoslov.ru/text/1639231.html, свободный. — Загл. с экрана.
[12] Тер–Минасова С. Г. Язык и межкультурная коммуникация: учеб. пособие — М.: Слово/Slovo, 2008. С. 63.
[13] σκοπός ὀ — цель; σκοπὸν βάλλειν Hom. и ἐπὶ σκοπὸν βάλλειν Xen. метить в цель; σκοποῦ ἀποτυγχάνειν или ἁμαρτεῖν Plat. бить мимо цели, промахиваться; παρὰ σκοπόν Pind. и ἀπὸ (τοῦ) σκοποῦ Hom., Xen., Plat. мимо цели, т. е. невпопад, впустую.
[14] Скопос–теория. [Электронный ресурс]. — Электрон. текстовые дан. — Режим доступа: http://bilingv.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=29&Itemid=38, свободный. — Загл. с экрана.
[15] Черняховская Л. А. Перевод и смысловая структура. [Электронный ресурс]. — Электрон. текстовые дан. — Режим доступа:http://samlib.ru/w/wagapow_a_s/chernyakhovskaya.shtml, свободный. — Загл. с экрана.
[16] Феофан Затворник, свт. Древние иноческие уставы прп. Пахомия Великого, свт. Василия Великого, прп. Иоанна Кассиана и прп. Венедикта — М.: Типо–литогр. И. Ефимова Изд. Афон. Рус. Пантелеимонова мон-ря, 1892. С. VII.
[17] Там же. С. VII.
[18] Там же. С. IX.