Н.Ю. Сухова, доктор церковной истории,
руководитель Научного центра истории богословия
и богословского образования Богословского факультета ПСТГУ

Святитель Феофан Затворник как толкователь Псалтири

Основную часть доклада я хочу предварить двумя очевидными замечаниями, которые, как мне представляется, очень важны для понимания и значения толкований на Псалтирь святителя Феофана Затворника в корпусе его творческого наследия, и его жизни. Первое замечание – об особом значении Псалтири в русской церковной традиции. Действительно, переведенная на славянский язык святыми равноапостольными Кириллом и Мефодием, Псалтирь сразу стала любимейшей книгой русского народа, как для чтения, так и в богослужении. Именно по ней проверяли грамотность или книжность, способность толковать и молиться. В русской традиции было продолжено и святоотеческое толкование Псалтири и осмысление значения Псалтири в жизни Церкви и в жизни каждого христианина. Святитель Феофан, несмотря на то, что он истолковал лишь отдельные псалмы, внес немалый вклад в это дело. 

Второе замечание - о жизни самого святителя Феофана. Святитель Феофан был представителем ученого монашества – того особого вида русского монашества XIX века, жизнь которого была связана более с духовно-учебной практикой, нежели с монастырем. Действительно, после окончания Киевской Духовной Академии, святителю Феофану был уготован обычный путь ученого инока: преподавание, инспекторство, ректорство в духовных школах, служение в зарубежной миссии и при посольских церквах. Однако в жизни святителя Феофана были и особенности: от вполне благополучного архиерейского служения он ушел сначала в монастырь, затем в затвор, и эти действия, не совсем, видимо, понятные для современников, были свидетельством его искания надежнейшего пути спасения, в этом он видел смысл и духовного образования, и богословской деятельности, и научных исследований, и церковного служения. Именно это давало ему право быть духовным наставником многих и многих, ищущих спасения. 

В письменном наследии святителя Феофана нравственная экзегеза – особый вид его толкований – занимает чрезвычайно важное место. Конечно, святитель Феофан раскрывал в основном значение Нового, христианского Завета, но, тем не менее обращался и к толкованию Ветхого и толковал псалмы, - именно эту книгу Ветхого Завета он считал важнейшей для духовной жизни. Святитель Феофан часто советовал своим духовным детям не просто читать Псалтирь, но заучивать отдельные псалмы наизусть, ибо они разогревают сердце, развивают дух молитвенный, помогают настроиться на истинное обращение к Богу и сформировать язык для собственных молитв. 

Однако святитель Феофан отмечал, что в псалмах важны не только общий молитвенный ритм и покаянное чувство, но и смысл. «Если хотите, чтобы псалмы не развлекали, прочитайте толкования их и уясните смысл. Самое твердое знание псалмов может иногда мешать почерпнуть из него духовно-нравственную пользу, если при заучивании работает одна память, без предварительного или совместного углубления в содержание псалмов». 

Поэтому пасомые часто просили святителя объяснить смысл того или иного псалма или отдельных стихов. Толкования на Псалтирь святителя Феофана начали печататься уже в его вышенский период: изъяснения на 33-й псалом, через два года – статья «Шестопсалмие», затем толкование на 118-й псалом. Уже после кончины святителя Феофана среди его бумаг были найдены подготовительные материалы к толкованию 1-го, 2-го и 51-го псалмов. В личных письмах святитель неоднократно объяснял отдельные стихи некоторых псалмов, и в духовно-нравственных сочинениях святителя нередко встречаются ссылки на отдельные псалмы или стихи с комментарием. 

Первый изъясненный святителем Феофаном псалом – 33-й, был выбран, как объяснял сам толкователь, ввиду важного места, занимаемого им в церковном богослужении. Завершая литургию, этот псалом является напутственным наставлением христианам, исходящим из храма в свой круг жизни, программой поведения на целый день и на целую жизнь. Святитель Феофан сразу отметил цель публикуемого комментария: «Это толкование не научное, а духовно назидательное. Предлагаемые заметки вызваны желанием не столько дать ученое толкование псалма, сколько представить опыт, как обращать столь употребительные в церкви Давидские песни, извлекая из них уроки, для упорядочивания своих мыслей и доброго настроения сердца и всей жизни». Эту цель святитель преследовал и при толковании последующих псалмов. Это не означает, что святитель пренебрегал историческими или филологическими исследованиями. Он собирал и сравнивал все версии, связующие псалом с конкретными ветхозаветными событиями, например, преследование Саулом Давида, обращался к филологическому анализу каждого слова и целых фраз, разбирался с особенностями структуры. Но все эти сведения имели для святителя Феофана ценность постольку, поскольку могли помочь разумению внутреннего содержания псалма и, самое главное, его употреблению и приложению в духовно-нравственной жизни. 

Святитель Феофан указывает на особенность 33-го псалма, заметную только в еврейском подлиннике: расположение его по акростиху еврейского алфавита. В этом святитель Феофан видит смысл для духовной жизни: азы духовной жизни должны быть заучены не менее твердо, чем алфавит буквенный. На толковании этого псалма святитель Феофан выстраивает учение о молитве, которое в том или ином ракурсе он передавал своим духовным детям. Милость, которую всегда получают взыскующие у Бога, побуждает постоянно пребывать в благодарении Его. От сего благодарения мысль переходит к созерцанию всех совершенств Божиих и бесконечного Его величия и возрождает хваление и прославление. Во всех сложных и спорных ситуациях Господь не оставляет уповающих на Него всем сердцем, приступающих к нему, взывающих в молитве. Для благонадежнейшего прибегания к Богу следует удерживать и возгревать в своем сердце убежденность в Его благости и безусловное упование. Но они не могут держаться в сердце, если в основание не положен спасительный страх Божий. Особое внимание святитель обращает на практику страха Божия, систему нравственных предписаний, которую необходимо освоить каждому: «удерживай язык от зла, уста от лести, удаляйся от зла, твори добро, устрой и храни мир».

Самым значительным, несомненно, является толкование святителя Феофана на 118-й псалом, которое занимает, конечно, особое место во все Псалтири, не только по своему объёму, но и по содержанию основных моментов и проблем духовной жизни. Эта многогранность 118-го псалма определила и его использование в литургической практике. Как известно, он читается на каждой повседневной полунощнице, на субботних утренях (в том числе на утрене Великой Субботы) и включается в состав погребальной и заупокойной служб. 

Во введении святитель Феофан обращает внимание на известную особенность этого псалма – как и 33-й он построен по акростиху еврейского алфавита. В этом псалме святитель Феофан усматривает большее значение алфавитного построения. Каждой букве уделено восемь стихов, которые с нее начинаются. То есть, в первом восьмистишии все стихи начинаются с буквы «алеф», во втором с «бет» и так далее. Так как в еврейском алфавите 22 буквы, получается 176 стихов. Святитель Феофан обращает внимание на особые обстоятельства: на предположения ученых, что святой пророк Давид составил этот псалом для обучения сына своего Соломона, желая передать ему духовную опытность. Все свои жизненные обстоятельства и духовно-нравственные состояния Давид переживал в прямом отношении к Богу и Его Закону. Еврейская традиция ввела этот псалом (школьный) в обычай, чтобы дети вместе с азами грамоты заучивали и азы добродетели, получая и путеводную нить в жизни, и предмет для постоянного размышления. 

В толковании на 118-й псалом святитель Феофан сохраняет разделение на восьмистишия, хотя этого нет ни в славянском, ни в греческом тексте, считая, что такое строение - не только внешнее облегчение в чтении. Святитель уверен, что единство восьмистиший неслучайно. Он усматривает в каждом восьмистишии единую мысль, на которую нанизываются стихи. Причем эту мысль он выводит из самой еврейской буквы, вернее, слова, которое эта буква означает. «Алеф» – наука или вождь, «бет» – дом, «гимел» – верблюд, «далет» - дверь и так далее. Вкупе эти мысли составляют основу святой жизни. Значения букв не всегда с очевидностью наводят на духовный смысл восьмистиший, и толкование святителя Феофана иногда кажутся неожиданными. Так, если понятия «дом», «дверь», «маслина», «грех» – легко ассоциируются с духовными вопросами, то в словах «верблюд», «ладонь», «пятно», «обезьяна» гораздо сложнее уловить духовный смысл. Тем не менее святителю это удается. Так, образ верблюда (гимел), самого выносливого вьючного животного, означает тружеников на пути заповедей, еще не вошедших во вкус этой жизни, несущих труды жизни по Богу, а плодов еще не вкушающих. Соответствующее восьмистишие святитель Феофан озаглавливает «О притрудностях, встречаемых на добром пути, внутренних и внешних, и о тяжелых состояниях, испытываемых при этом». Ладонь (каф) – орудие обиды и оскорбления, (пощечина), и орудие самой теплой любви (прикосновение к щеке любимой особы). И восьмистишие, начинаемое этим стихом представляет оскорбляемого, неправедно гонимого, борющегося со страстями и похотями и обращающегося к Богу в молитве о помощи и заступлении. Пятно (мем) – порок или недостаток вещи, какой-либо нравственный недостаток и, наконец, грех. В соответствующем восьмистишии пророк показывает, как исправляются поучением в Законе Божием и верном следованием ему главнейшие душевные пороки: слепота ума, неправость воли, огрубление сердца, нечувствие. Обезьяна (куф) – ассоциируется с подражательностью, но она может быть как неразумной и не в добром духе, так и усердной и доброй. Святитель Феофан обращает внимание на то, что подражание, уподобление бывает нужно и во всех делах, а в деле нравственно-религиозном оно просто необходимо, оно вводится в норму жизни, указанную в Писании. Спаситель дает нам в качестве образца для подражания самого Отца Небесного: «Будьте совершенны, якоже Отец ваш Небесный совершен есть». Святой апостол Павел выстраивает цепочку: «подражатели мне бывайте, якоже и аз Христу». Подражать Богу – значит образовывать свой нрав по тем Божественным свойствам, какие Он представил нам, проявил перед нами. Господь дал заповеди, строя по которым свою жизнь, мы подражаем через это самому Господу, при этом непрерывно вызревая к Богу и как к образцу, и как к подателю сил для подражания ему. 

Обращаясь к первому псалму, задающему начало, предисловие ко все Псалтири, святитель Феофан обращает внимание на то, что в псалме указано главное – последняя цель, к которой стремятся все люди – блаженство и средство к достижению его в верности Закону Господню. Практическое приложение этой главной идеи – полная картина, изображающая два пути: людей добрых и злых, праведных и грешных. В выражениях псалма святитель Феофан видит характеристические черты греховных возрастов: младенческий, когда грешник только идет на совет нечестивых, юношеский, когда он останавливается на пути грешных, и мужеский, когда он садится на седалище губителей, то есть совершенно осваивается в области греха. Праведный же живет целостной жизнью, в Законе Господнем воля его и в законе Его «поучится день и нощь». Это как раз тот главный совет, который святитель Феофан давал своим духовным чадам: ревностно заниматься Словом Божиим, как внутренне, размышляя, исследуя, запечатлевая в памяти и сердце, настраивая себя на его исполнение, так и внешне, возвещая и сообщая его другим. И святитель Феофан видит и выделяет в псалмах предметы для размышления на эту тему. В его рукописях содержатся вопросы к каждому псаломскому стиху. И из этих вопросов видно, как напряженно сам святитель работал над осмыслением Священного Писания. 

Очень важен для святителя Феофана второй псалом, мессианский, цитируемый в Деяниях святых апостолов. Пророк изумляется дерзости и неразумию земных властей, восстающих на Бога и Христа, Его Мессию, предсказывая им посрамление и гнев Божий. Но и здесь в заключение дается нравственная проекция, адресованная всем, и особо дорогая для святителя Феофана, – предостережение противящимся Богу о Его праведном гневе и обетование блаженства всем, уповающим на Царя-Мессию.

В кратком толковании на 51-й псалом, комментируя слова пророка, святитель Феофан отчасти объясняет, как представляется, и свой уход от мира в затвор. «Установясь умом в сердце перед лицом Божиим, преподобные уже не отступают всем помышлением и памятью от имени Божия и всегда услаждаются им, сладчайшим паче меда и сота. Перед таким блаженством меркнет и даже теряет смысл все остальное. Это то блаженство, в которое стремится человек, но оно требует полного сосредоточения».

Для святителя Феофана было очень важно осознать и показать своим читателям и духовным чадам единую историю спасения, которая определяется замыслом Божиим и Духом Святым, говорившим через пророков, посылаемых Господом от Отца ученикам, пребывающим в Церкви и с каждым верующим. И псалмы, по мнению святителя Феофана, очень убедительно свидетельствуют об этом. Так, объясняя по просьбе одного из своих адресатов, фрагменты 68-го и 108-го псалмов, святитель пишет: «В обоих псалмах святой пророк изображает свои бедствия во время гонений Савла, однако оба псалма содержат стихи, которые потом применены к Господу и могут быть отнесены и ко всякому страждущему праведнику, и ко всей Святой Церкви. Дух Святой воздвигает гнев Давида, и язык его вооружает для выражения наказаний Божиих, чтобы неправедники всех времен видели, что они стоят, и как бы с ними было поступлено, если бы не милость Божия».

Святитель Феофан неоднократно излагал свое отношение к изучению и толкованию Слова Божия: «Испытывать свидения Божии, Закон или вообще Слово Божие можно или только умом, или не умом только, но и делом. Первое предшествует воле Божией, изложенной в Слове, другое последует за ним». Можно изучать Слово Божие и без следования ему, причем не только по упорному противлению Слову Божию, но и в надежде затем использовать это знание в духовной жизни. Но святитель Феофан настаивает на том, что такое голое знание Слова Божия не может быть полно и удовлетворительно, так как большая часть истин духовной жизни, указанных в Слове Божием, понимается лишь теми, кто имеет соответствующий духовный опыт, опыт следования ему. И попытки обойтись только интеллектуальным пониманием Слова Божия неизбежно приводят к ошибкам, как и во внешних науках – построение умозрительных систем без опыта. Однако и опыт без знания также является однобоким. Если человек живет духовной жизнью, для него необходимы правильные ориентиры, и их можно получить, только изучая и понимая Слово Божие. 

И для воспитания духа веры и благочестия особое значение имеет Псалтирь, в которой каждый псалом – это сокровище духовное, если развить его содержание. Но для того, чтобы узреть глубину, необходимо вырыть все сокровища, учиться думать над каждым стихм Священного Писания. «Однако есть деятельное испытание сведений божьих», как пишет святитель Феофан, «есть и высшее состояние – жизнь созерцательная, в которой и испытания созерцательные». «Неуклонное испытание заповедей Божьих», – пишет святитель Феофан, – «приводит к очищению сердца, сердце же чистое открывает уму окно в духовный мир, и ум, достигнув этой степени, созерцает тайны Божии». И хотя святитель Феофан замечает, что это состояние и предметы созерцания ведают те, которые сподобляются сего, уход его от мира в затвор дает основание думать, что и святитель был не чужд этого блаженного состояния.

В завершение, я хочу отметить, что святитель Феофан продолжает многовековую церковную традицию духовно-нравственных толкований Псалтири. Он предваряет каждое толкование псалма замечанием, что его толкование мало что имеет своего, все заимствованно у святых отцов и учителей Церкви, потрудившихся в толковании. Действительно, святитель Феофан часто ссылается на древние толкования святителей Афанасия Великого и Василия Великого, Амвросия Медиоланского, блаженного Августина, блаженного Феодорита Киррского, епископа Илария Пиктавийского, Евфимия Зигабена. И в этих его настойчивых ссылках на отцов Церкви, как кажется, не только авторская скромность святителя Феофана или желание подкрепить свое слово авторитетом великих. Дело в том, что святитель Феофан именно так понимает значение Священного Писания в Церкви. Слово Божие дано Церкви, и опыт Церкви, по его пониманию и проживанию, и многообразен и един. Каждая личность, пытающаяся жить согласно Слову Божию, вносит свое понимание и свой опыт в церковную сокровищницу. Но в этом многообразии – единство, ибо «дух один и тот же, Господь Один и Тот же, Бог Один и Тот же». И личный духовный опыт святителя Феофана, проверяемый Словом Божиим, и его церковное понимание давало ему основания руководить духовной жизнью тех, кто ему доверился.

Если обратиться к образному разделению людей на мудрецов и простецов, которое применяется и в духовной жизни, святителя Феофана, несомненно, следует отнести к мудрецам. Однако с этими образами в истории Русской Церкви связана серьезная проблема. Российскую духовную школу, питомцем которой являлся святитель, неоднократно обвиняли в самодостаточности, оторванности от церковного опыта, литургической жизни, молитвы. Школьной учености ставили в упрек то, что она не может быть полезной для Церкви, не может решать ее актуальные проблемы и главную проблему – руководство ко спасению. Крылатым стало известное выражение протоиерея Георгия Флоровского о российских духовных школах XVIII века: «богословие на сваях», то есть отделенное от питательной среды, питательной почвы, не укорененное в ней. Преодоление этого разрыва давалось непросто и стоило подвига многих поколений русских богословов. И святитель Феофан, как представитель этой духовной школы, внес немалый вклад в преодоление этого разрыва. Святитель Филарет (Дроздов), митрополит Московский и Коломенский, оценивая реформу духовной школы, проведенную в начале XIX века, выделял главные ее достижения: «Введено преподавание “деятельной богословии”, таким образом, богословское учение сделалось ближе к употреблению в жизни». Святитель Феофан был выпускником этой преобразованной школы, он окончил Академию в 1841-м году, и деятельное или практическое богословие ему представлялось средоточием всего богословия, центром, который связывает все области богословской науки с жизнью. И может быть поэтому, будучи ректором, он преподавал нравственное богословие. В том же направлении святитель Феофан выстраивал всю свою жизнь, и вершиной этого богословского познания и ведения стал затвор.

В 1890-м году Санкт-Петербургская Духовная Академия возвела святителя Феофана в ученую степень доктора богословия. Это событие было знаковым – в высшую богословскую степень возводился не только бывший ректор Академии, но и истинный монах-подвижник, аскет. Однако важно и то, что в обоснование присвоения этой ученой степени (а комиссия Санкт-Петербургской Академии, образованная академическим советом, изучала его труды) была положена мысль о том, что экзегеза святителя Феофана является образцовой, так как в ней дано не только толкование Писания, но и указан возможный способ его применения в жизни. Действительно, святитель Феофан является ученым-богословом не только в конкретном, узком смысле этого слова, но в лучшем и широком его понимании, то есть, богословом, который не только толкует, но и дает основания для применения этого толкования в духовной жизни.