Алексей Садовничий
(Московская Духовная академия, II к.)

Тема призвания в экклезиологическом раскрытии свт. Феофаном Затворником

 

«Блаженны слышащие слово Божие  и соблюдающие его»
Лк 11. 28.

«Всё побуждает меня: и цель, и время, и место,
Голос друзей, и воля народа, и слово пророчеств»...

В опыте богословской интерпретации такого важного в религиозно-нравственном отношении понятия, как «призвание», святитель Феофан Затворник остаётся верен христианской библейско-экзегетической и патристической традиции, явившись не только её добросовестным и честным свидетелем, но и достойным подражателем, существенно дополнившим и обогатившим эту традицию своим благоговейным и трепетным проникновением в глубину непостижимой таинственности этой сокровенной, священной темы.

Остановимся на следующих аспектах:

• понятие призвание человека в светском и христианском осмыслении;
• призвание после грехопадения во времена Ветхого и Нового Заветов;
• положительные и отрицательные импульсы в реализации призвания (детство, отрочество, юность; отношение святителя Феофана к научному призванию; призвание христианина к «живому богообщению»[1]);
• святые Церкви как верные образцы и помощники в деле призвания.

Попытаемся определить само понятие призвание человека* (мы не видим прямого определения этого термина у святителя Феофана, хотя он немало рассуждает на эту тему).

Призвание – некая загадка, перед которой останавливаются, просто и сразу разрешить этот животрепещущий (нередко мучительный) для себя вопрос многие не в силах. Тема призвания усложняется своим многообразием: сколько людей, столько же и неповторимых путей и судеб. Но проблема самоопределения (αυτεξουσία) хотя неизбежна, но и разрешима, при условии, что разум и свобода воли[2] исполнены решимостью и ревностью о Богоугождении[3]. Поэтому «Более всего признаётся достоинство той личности, которая мужественно и напряжённо ищет смыслы и значение своего бытия»[4]. Добавим: ищет и воплощает.

«Призвание» есть предрасположенность человека к какому-либо роду деятельности и образу жизни. При этом надо учитывать уникальную данность человеку от Бога (неповторимое сочетание способностей, особенности генетики, физиологии и т.д.), а вместе с этим и возможность-заданность непринуждённого исполнения Закона Божия, в отличие от самого процесса следования замыслу Божию или ответа всем своим существом и жизнью на то, чего желает от каждого в отдельности Господь. Соответствовать призванию означает в той или иной мере осуществлять этот замысел Божий, который главным образом выводится из Священного Писания и Предания Церкви. Недаром в немецком языке слово «призвание» der Beruf изначально рассматривалось в религиозном смысле как призыв Бога к человеку[5].

Светское представление на сей счёт иногда ограничивается тем, что призвание есть данность от природы, и человек выполнит свою задачу, когда посадит дерево, построит дом и вырастит сына. Кто-то чрезмерно хлопочет об общечеловеческих гуманных ценностях, о социальных правах, о карьере или земных благах, не осознавая, что нет и быть не может пользы человеку, даже если он весь мир приобретёт, но повредит душе своей (см.: Мк 8. 36). Хотя уже Платон с Аристотелем сумели возвыситься над стремлением к материальным благам до более значительной для них идеи духовного удовлетворения (которое возникает, например, от «чувства исполненного долга»[6]), приближаясь в этом к христианской этике.

Призвание, как отмечалось выше, предполагает ответ со стороны человека. У здоровой личности ответ этот положительный и беспрекословный: «се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему» (Лк 1. 38).

Всеобщее новозаветное призвание к святости[7] и совершенству нисходит свыше и является ответом Небу. Оно складывается из небольших частных призваний [подать руку помощи ближнему (Иез 16. 49) и т.д.]. Недаром сказано: «Вся жизнь состоит из мелочей».

Можно говорить и о так называемом основном призвании, если иметь в виду служение на церковном, государственном и любом другом поприще. У православного христианина тот род деятельности, который простирается в земной плоскости, пересекается с общеобязательными религиозными нормами. Более того, даже жизнь простого труженика должна приближаться к возвышенной идее: «Надобно отрешиться от всего решительно, чтоб ничто уже не привязывало к земле»[8].

Христианское ви́дение идеи призвания, выраженное в частности святителем Феофаном Затворником, оказывается шире и глубже светского: не ограничивая себя рамками одного земного бытия, оно предполагает полную «готовность», «усердие», «решимость» или «ревность» о Богоугождении[9] с надеждой на жизнь вечную. Более того, воплощение Евангельского идеала положительно отражается и на общественном благе, когда наступает определённая гармония человеческих отношений*.

Посмотрим, как идея призвания человека к Богу осуществлялась в истории.

После грехопадения сыны Адама вместо хождения в воле Божьей начали творить прихоти своей испорченной воли и стали нести вину перед Творцом[10], потому что лик Божий в уме прародителей был омрачён дьяволом[11].

Перед подзаконным иудеем стоял выбор: путь жизни с Богом или сбиться на дорогу смерти «вслед грехов своих» (ср.: Ис 65. 2)[12], снискать благословение либо проклятие (Втор 11. 26—28), «тесный путь заповедей» или «широкий путь беззакония»[13]... Более того, Яхве, вовсе не желая смерти грешника, призывал: «покайтесь... сотворите себе новое сердце и новый дух... обратитесь и живите!» (Иез 18. 30—32). Тем не менее, человек Ветхого Завета, заботясь о буквальном следовании заповедям и внешнем Богопочитании, не всегда радел «о том, что есть на сердце»[14]; не понимая духовного содержания Закона Моисея, он не мог его вполне исполнить.

Однако, пришло время и зримо явилась «над нами благость Божия в лице Господа нашего Иисуса Христа»[15], когда совершилась, предначертанная ещё до начала мира, великая тайна спасения: теперь Крестная Жертва Господа заменяет собой все ветхозаветные приношения[16], примиряет всех верующих с Богом[17]. Теперь «богатство милостей Своих Бог изливает на язычников, призывая их в Царство Христово наравне с избранным народом Своим»[18]. Внявший благовестию призывается разделить страсти Христовы и этим усвоить «себе силу крестной Его смерти и... полное оправдание пред лицом Божественной правды»[19], до тех пор, пока «Все воскреснут, но не все в славе: чтобы воскреснуть в славе, надо спострадать Христу и этим... оживить свою душу»[20]. Спаситель посылает Апостолов благовествовать о Царстве Божьем и исцелять повсюду (Лк 9. 1—6). Христианину предлагается высочайший религиозный идеал: искреннее глубокое «внутреннее покаяние» (Мф 4. 17; Лк 3. 8)[21] и коренная перемена[22], совлечение ветхого человека и начало совершенно «новой жизни»[23]. Блаженным провозглашается тот, кто обрёл «веру, действующую любовью» (ср.: Мф 5. 2—12). Воплощение в жизнь евангельских ценностей даёт возможность разделить пир веры богообщения; тот же, кто присвоил себе одно имя христианина, не живя по вере, лишается брачных одежд и извергается (Мф 22. 2—14)[24].

В Евангельской притче о талантах сказано, что каждому по мере его сил  даётся определённое число задатков: «о́вому убо... пять... о́вому же два, о́вому же еди́н» (Мф 25. 30), и никто не остаётся обделённым. Какие тогда могут быть извинения талантливому нерадивцу, ведь и с ограниченными возможностями достигают многого?!

Мы видим, как уже от младых ногтей христианин призван возрастать в ограде благодатной «церковности»[25]; младенец через родителей своих оберегается заботливым Архипастырем от всего поддельного, неестественного и порочного. Примечательно, что и в эпоху святителя Феофана наблюдалось нечто «превратное»[26] в образовании, чему он противопоставлял «начала истинного христианского воспитания... под обильнейшим влиянием св. Церкви»[27]. Действительно, в XIX веке уже настоятельно заявляют о себе те тёмные силы, которым было попущено вскоре столь коварно и дерзко подорвать миссию Святой богоносной Руси...

Быстро приближается нередко бурная пора юношества, когда большинство людей определяют свой жизненный путь и профессию. Рассуждая над этой темой, святитель Феофан замечает: «Не озирайся по сторонам и не считай, что получили другие, а к себе присмотрись хорошенько и поточнее определи, что в тебе есть и что можешь ... и потом действуй по этому плану без лености»[28]. Но то, «что в тебе есть», важно ещё согласовать с духом Евангелия[29]. Одному молодому человеку владыка пишет, что чем строить одни планы, лучше предаться в руки Божьи, ожидая со смирением, что изречёт Господь, чтобы принять это определение с готовностью и «благопокорливо»[30]. В другом письме Святитель наставляет: «Сами смотрите... и выбирайте, что вам подходяще... Я же только вслед ваших решений и шагов воззову: Благослови вас Господи!»[31]. Думается, этот принцип самоопределения должен учитываться и при выборе жизненного пути. Таким образом, после долгих воззваний: «имиже веси судьбами, Господи, так благоустрой жизнь мою, чтобы мне спастись»[32], после того, как уже осмыслены личные задатки, внешние условия и явно показано, куда идти, христианин призывается самостоятельно принять ответственное решение. Здесь уместно вспомнить следующий случай. Однажды святитель Феофан был в гостях, и когда он решил выйти в сад, то зацепился «клобуком за верхнюю притолоку. Клобук упал... руки маленькому Мише»[33]; последний увидел в этом предуказание на монашество и стал впоследствии епископом Михаилом (Грибановским, 1856 —1898)[34].

У каждого как бы вызревает некое зерно дарования — в его духовном и генетическом потенциале. Но для полноценного произрастания этого зерна необходимы ещё энергия жизни и определённые условия. Развитие новых положительных качеств фенотипа* и добродетели (αρετή) зиждется как на основе личных «всемощных» усилий[35] (ср.: Мф 11. 12) «снизу» (подвиг воздержания, поста и молитвы, благодеяния и т.д.), так и при помощи благодати «свыше», которая особенно действует в Таинствах Церкви. Здесь — синергия (συνεργία)[36].

Снова и снова христианин оказывается перед вопросом: что делать, чтобы не отвергнуть «волю Божию о себе», как это случилось с евангельскими фарисеями и законниками (Лк 7. 30)? Избирая тот или иной род деятельности, человеку важно, как говорится, «найти своё». Всякому, но в большей степени людям самоуверенным, едва ли стоит поспешно избирать жизненный путь или кидаться в область той или иной профессии, как без благословения духовного отца, многих молитв, рассуждений, сопоставления желания с возможностями, так и вообще осмеливаться «без особенного призывания на что-нибудь важное и решительное не должно, чтобы начавши… не оказаться неспособным»[37] завершить.

Общий для всех Евангельский призыв «бу́дите убо вы совершени, якоже Отец ваш Небесный совершен есть» (Мф 5. 18) имеет особое значение для монашеского сословия, призванного всё оставить в своём следовании за Подвигоположником Христом (ср.: Лк 18. 28). Святитель-затворник отдельно наставляет иночествующих искусству умного делания, сам будучи  достойным их представителем. Архипастырь с любовью укоряет малодушие из-за трудностей монашеской жизни, которых, как это ни странно, оказывается меньше, чем в житейском быту[38].

Мирянин, призванный следовать общим Евангельским заповедям (для своего же блага), не отстраняется и от возможности отдельных высоких подвигов — с учётом одного предназначения мужчины и другого у женщины.

Для пастыря же очень важное значение имеет дело проповедничества: «испусти потоки Божественных словес в отраду себе и в оживление вверенных тебе душ»[39], — неоднократно[40] наказывает Святитель, при условии, что и сам иерей будет преисполняться истиной из «Святых Писаний»[41]. Тогда будет выполняться и основная «задача христианской иерархии»[42] — приведение Создателю спасённых душ[43]. Действительно, паства воспринимает слово священнослужителя сердцем (благодаря интуиции) при условии, если оно подкреплено опытом и исходит от сердца же, просвещённого благодатью.

Таким образом, как в человеческом теле есть много членов и один служит другому, так и в Богочеловеческом организме, Церкви Христовой, всё совершаться должно ради личного спасения, а после, если будет особое Божественное произволение, спасения ближних и дальних[44], как это особенно происходит в пастырстве.

Угодник Божий не раз уверяет, что от свободного выбора христианина зависит, будет ли он упорствовать перед Истиной или же последует ей: «Вера удостоверяет, что жизнь человека — вся есть дело его свободного произволения, и если он погибает, сам себя губит, и если спасается, не против воли влеком бывает ко спасению»[45]. Господь печётся о всякой душе, но «непокорная остаётся в своём противлении Божию званию»[46], — сожалеет Святитель-душепопечитель, но выражает надежду, что душа не доведёт себя до крайней степени ожесточения, когда даже Сам Бог, «паче меры» воздающий милостью Своей[47], «оставляет её в руках падения своего — и гибнет она, подобно фараону»[48].

Безусловно, что уклонение в «грехолюбие»[49], сроднение с грехом и сдвиг в к р а й н о с т и недостатка либо излишества[50] в конце концов становятся серьёзнейшим препятствием на пути призвания к своему Небесному Отцу, обращаясь в тяжкое преступление, которое как бы закрывается замко́м на вратах нашего спасения. Благо, что пастырско-аскетическая мудрость и выдающаяся учёность святителя Феофана помогают обрести «ключ разумения».

В Священном Писании акцент делается более на духовно-нравственном совершенствовании, чем на интеллектуальном, творческом, физическом и любом другом. Христос говорит: «научи́теся от Мене́, — но чему? Наукам или может быть искусствам? Нет, но — яко кроток есмь и смирен сердцем» (Мф 11. 29). В то же время апостолом Павлом не отрицается образовательный процесс, хотя и не ставится во главу угла: «Доколе не приду, — заповедует он апостолу Тимофею, — занимайся чтением, наставлением, учением. Не неради о пребывающем в тебе даровании... Вникай в себя и в учение» (1Тим 4. 13—16). И святителя Феофана Затворника, как человека высокой культуры, нелепо обвинять в обскурантизме и гносиомахии; просто он выстраивает правильную иерархию ценностей, в которой призвание учёного или тех, кто видит себя в искусстве, подчиняется богоугождению. По меткому замечанию владыки, «научность всякая есть холодило», поскольку эта «научность» сама по себе душевна в противоположность молитве — духовному деланию. Тем не менее, и «научной кропотнёй», и «художническими» работами заниматься нужно*, с оговоркой, что всё производится «от лица Божия, по началам открытых Им истин... с мыслью о Боге, что идёте дело рук Его рассмотреть подробнее... прославить премудрость Его»[51]. Такой подход сильно контрастирует на фоне опасного вольнодумства, когда «о том, что Божие, не думают, не говорят, не пишут»[52]. Но есть и иная крайность, когда неосведомлённые и духовно неочищенные с пристрастием обсуждают богословские проблемы. Как бы то ни было, Преосвященный неустанно напоминает о главном — о богоугождении[53]: это «ж и з н ь** по вере в уповании жизни вечной»[54].

Христианин призывается к в з ы с к а н и ю Г о с п о д а, когда он избегает и малой толики «страстных движений»[55], не позволяя себе даже незначительной части духовно-физических усилий, подкрепляемых благодатью Святого Духа, расточать на «работу вражию». И будь то выбор жизненного пути или того или иного рода деятельности — всё рассматривается Святителем в сотериологическом ключе. Другими словами, святитель Феофан исходит из такой «шкалы ценностей, где во главу угла поставлено состояние нашей собственной души, её движение к Богу и грозящие ей на этом пути опасности»[56]. Не будь духовного ослепления — каждый бы вполне осознал определённое изволение Божие[57] и ускорил своё приближение к Небесному Отцу. Любые начинания безблагодатных сынов века сего в конце концов обречены на провал: «Ибо без Меня не можете делать ничего. Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь и засохнет» (Ин 15. 5—6).

Любая гениальность не по призванию, как и всевозможные технологии без Бога есть ужас. Примером тому могут служить духовные, экологические и социальные потрясения. Так, неверный ценностный выбор части русского народа повлёк за собой трагические события всего XX столетия (вплоть до наших дней) и судьбоносные перемены в самой истории российской государственности (ср.: Ис 3. 8), о чём предостерегал Преосвященный Феофан[58]. Печальные последствия апостасии (отступничества), выросшие на почве «самомышления»[59] (вольнодумства), выразились в глубокой надломленности всей жизни восточнославянского мира. Хотя и в минуты «огненных испытаний»[60] Господь не оставляет людей Своей милостью, предупреждая через святых избранников, чтобы люди предпочли всё лучшее и совершеннейшее в неземных истинах Православия заблуждениям тех, кто бродит «впотьмах, ощупью» под «титлом просвещённого».

Святитель Феофан, явившись провозвестником воли Божией, везде, где это только возможно, прямо или как бы невзначай, с пророческим дерзновением или же с увещательной кротостью и в разных формах призывает к одному: возненавидеть, даже совлечь с себя неестественность порока (что происходит не без боли «самораспинания», но и отрады[61]), чтобы начать новую жизнь во Христе, коренным образом отличную от прежней.

Вышенский подвижник любит образный язык (которым так изобилует Св. Писание), настоятельно советует заняться выстраиванием «здания своей жизни» через преследование главной цели, «живое богообщение»[62]. К этой цели должны быть обращены и подчинены любые другие стремления (житейские, учёные, гражданские и т.д.)[63]. Этот же известный образ дома-здания* применяется святым отцом и в другом месте, где христианин побуждается «трудами жизни своей... заготовлять себе будущее блаженство, строить... вечный дом и предпосылать туда провиант на всю вечность»[64].

Отказ от самоугождения (и закабаления дьяволу) развивает, вместе с «богопреданностью»[65] и жертвенностью, богоугождение, сподобляя дара беспрелестной[66], бесстрастной л ю б в и.

Таким образом, христианин призывается к целожизненному и беззраздельному б о г о с л у ж е н и ю.

Примерами здесь являются те подлинные христиане, «парящие на высоте добродетелей»[67], которые вошли в историю Церкви. Их опыт свидетельствует, что тот, кто занимается чем-либо по призванию, исполняет своё дело достойно и с умелой естественностью.

Сам святитель Феофан Затворник особо выделяется среди тех светочей Православия, кои «по дарованиям богопросвещённого ума... и по благодатной чистоте души»[68] внесли вклад в сокровищницу церковной письменности, как идеал настоящего пастыря по призванию навсегда закрепился, в частности, за «всероссийским батюшкой» о. Иоанном Кронштадтским, а дар безмездного целителя — за святителем Лукой Крымским. Нет нужды и говорить о том, как уместно обращаться за помощью к Святым Церкви, что жили единственно в Боге и для Бога.

В завершение попытаемся сказать о том, что делать, учитывая определённые личные психофизические данные и внешние факторы, которые обусловливают призвание, способствуя его осуществлению.

Необходимы:

1. самопознание — идея, пронизывающая всю аскетическую мысль со времён античности; у святителя Феофана это означает «пересмотреть себя», «поглубже в себя войти и рассмотреть, каково сердце»[69];
2. правильное осознание воли Божьей и следование ей[70] (голос совести) вместе с религиозным восприятием «значимости дара бытия в свободном и благоговейном уяснении его высшей и абсолютной ценности»[71]; святитель Феофан настоятельно советует «взяться за себя», оживив «чувство всесторонней зависимости от Бога», растревожить совесть и возбудить «нравственную энергию»[72];
3. деятельное и полнокровное участие в Таинствах и «живой союз с Церковью»[73]: «Будь в Церкви, содержи всё, что она содержит, — и будешь во истине... и вследствие того истинною будешь преисполнен жизнию. Вне Православной Церкви нет истины»[74], — утверждает архипастырь.

Призвание — от Бога, следовательно, и осуществляться оно в Боге должно. Свободной воле поэтому надо вверить себя Божественному произволению. По мере приобретения навыка (έξις)[75] «всё делать усердно, с сердцем и вниманием»[76], накладываются определённые обязанности и ответственность, как перед самим собой, обществом, окружающим нас миром (экологией), так и перед Богом (Евр 4. 13): «вот-вот смерть, а там отчёт»[77], — предуготовляет верующих Вышенский подвижник.

Но до тех пор, пока есть возможность развивать личные дарования, святитель Феофан Затворник призывает каждого «стать благоуханием Христовым, тогда и без хвалы будет непрестанное славословие Господу»[78].

Человек Церкви сподобляется красоты богоподобия.

И не через одно лишь «жительство» в нравственном «благочестии и чистоте». Предстоит ещё творчески воспринять и продолжить тот опыт Православия в русле драгоценнейшего залога[79] святых Апостолов и Отцов, что есть живая жизнь традиции Откровения[80].

[1] Феофан Затворник, свт. Мысли на каждый день года. М., 2008. С. 309.

*  Памятуя о том, что «Современная наука начинает с дефиниции (т.е. определения. — А.С.) предмета: прежде, чем рассуждать, необходимо договориться, о чём, собственно, мы рассуждаем» и что эта «дефиниция, — по красноречивому сравнению С.С. Аверинцева, — словно лёгкое, покрытое твёрдой оболочкой зёрнышко, которое переживёт породившее его растение» (Аверинцев С.С. Литературные теории в составе средневекового типа культуры. Цит. по: Проблемы литературной теории. М., 1986. С. 10—11).

[2] Ср.: Лосский В.Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. С. 149—150.

[3] См.: Феофан Затворник, свт. Указ. соч. М., 2008. С. 141.

[4] Свешников В., прот. Очерки христианской этики. М., 2010. С. 49.

[5] Фасмер М. Этимологический словарь. Электронная версия.

[6] См.: Кессиди Ф.Х. Этические сочинения Аристотеля. Цит. по: Аристотель. Соч.: В 4-х т. Т. IV. М., 1984. С. 13.

[7] Ср.: 1Фес 4. 7.

[8] Феофан Затворник, свт. Указ. соч. М., 2008. С. 132.

[9] Он же. Что есть духовная жизнь и как на неё настроиться. СПб., 1991. С. 148.

*     Здесь уместна мысль И.А. Ильина: «Если бы принцип государственного принуждения нашёл своё выражение в образе воина, а принцип религиозного очищения, молитвы и праведности — в образе монаха, решение проблемы состояло бы в признании их необходимости друг другу». Цит. по: Лосский Н.О. История русской философии. М., 2011. С. 521.

[10] Ср.: Феофан Затворник, свт. Толковый Апостол. М., 2008. Т. I. С. 714.

[11] См.: Он же. Начертание христианского нравоучения. М., 2005. С. 202.

[12] Он же. Созерцание и размышление. М., 1998. С. 503.

[13] Он же. Псалом Давида 118-й. Толкование беседовательное. М., 2003. С. 38.

[14] Он же. Мысли на каждый день года. М., 2008. С. 201.

[15] Он же. Что есть духовная жизнь и как на неё настроиться. СПб., 1991. С. 142.

[16] См.: Он же. Толковый Апостол. М., 2008. Т. II. С. 167.

[17] См.: Там же. С. 204.

[18] Там же. С. 207.

[19] Там же. С. 167.

[20] Там же. С. 168.

[21] Ср.: Он же. Собр. писем. М., 1994. С. 22.

[22] Ср.: Он же. Мысли на каждый день года. С. 172.

[23] Он же. Собр. писем. М., 1994. С. 110.

[24] См.: Он же. Мысли на каждый день года. М., 2008. С. 193.

[25] Он же. Путь ко спасению. М., 1899. (Репринт без г. изд.). С. 41.

[26] Там же. С. 63.

[27] См.: Там же.

[28] Он же. Мысли на каждый день года. М., 2008. С. 207.

[29] См.: Там же. С. 39.

[30] Ср.: Он же. Собр. писем. С. 115.

[31] Там же. С. 119.

[32] Там же. С. 115.

[33] Цит. по: Михаил (Грибановский), еп. Сочинения, письма, жизнеописание / Сост. Н.Н. Лисовой, свящ. П. Хондзинский. М., 2011. С. 722.

[34] См.: Там же.

* Фенотип — совокупность всех признаков и свойств организма, сформировавшихся в процессе его индивидуального развития (в результате взаимодействия наследственных свойств — генотипа и условий среды обитания). Электронный словарь Explanotary.

[35] Ср.: Феофан Затворник, свт. Путь ко спасению. М., 1899. С. VIII.

[36] О синергии ср.: Феофан Затворник, свт. Наставления в духовной жизни. М., 2009. С. 78; см. также: Он же. Мысли на каждый день года. М., 2006. С. 186.

[37] Он же. Начертание христианского нравоучения. М., 2005. С. 179.

[38] См.: Он же. Собр. писем. М. 1994. С. 116.

[39] Он же. Мысли на каждый день года. М., 2008. С. 222.

[40] Ср.: Там же. С. 286.

[41] Там же.

[42] Там же.

[43] Там же. С. 286.

[44] Ср.: Он же. Мысли на каждый день года. М., 2008. С. 183.

[45] Он же. Толкование послания ап. Павла к Коринфянам первого. М., 2006. С. 80.

[46] Он же. Мысли на каждый день года. М., 2008. С. 172.

[47] Он же. Собр. писем. М., 1994. С. 143.

[48] Он же. Мысли на каждый день года. М., 2008. С. 172.

[49] Там же. 2008. С. 185.

[50] См.: Аристотель. Большая этика. Соч.: В 4-х т. Т. IV. М., 1984. С. 305.

*Вспомним вышеприведённое наставление Апостола (1Тим 4. 13—16).

[51] Феофан Затворник, свт. Собр. писем. М., 2000. Т. I. С. 130; 135-136.

[52] Он же. Мысли на каждый день года. М., 2008. С. 287.

[53] См.: Он же. Путь ко спасению. М., 1899. С. 44.

**       Разрядка наша. — А.С.

[54] Феофан Затворник, свт. Наставления в духовной жизни. М., 2009. С. 107.

[55] Ср.: Он же. Собр. писем. М., 1994. С. 131.

[56] Беневич Г.И. Предисловие. Цит. по: Максим Исповедник, прп. Вопросы и недоумения. М.; Святая гора Афон: Никея; Пустынь Новая Фиваида Афонского Русского Пантелеимонова монастыря, 2010. С. 15.

[57] См.: Феофан Затворник, свт. Собр. писем. М., 1994. С. 142.

[58] Он же. Мысли на каждый день года. М., 2008. С. 130.

[59]    Ср.: Успенский Л.А. Богословие иконы Православной церкви. М.—Переяславль, 1997. С. 358.

[60] Феофан Затворник, свт. Указ. соч. М., 2008. С. 106.

[61] Он же. Внутренняя жизнь. М., 1893—Калуга, 1994. С. 100.

[62] Он же. Мысли на каждый день года. М., 2008. С. 309.

[63] Ср.: Там же.

*     См.: «Сами, как живые камни, устрояйте из себя дом духовный» (1Пет 2. 5); также в кн.: Авва Дорофей. Душеполезные поучения.

[64] Он же. Мысли на каждый день года. М., 2008. С. 270.

[65] Там же. С. 197.

[66] Ср.: Игнатий (Брянчанинов), свт. Аскетические опыты. Николо-Погост, 2005. С. 649–650.

[67] Феофан Затворник, свт. Собр. писем. М., 1994. С. 126.

[68] См.: Филарет (Гумилевский), свт. Цит. по: Глубоковский Н.Н. Русская богословская наука в её историческом развитии и новейшем состоянии. М., 2002. С. 67.

[69] Феофан Затворник, свт. Что есть духовная жизнь и как на неё настроиться. СПб., 1991. С. 129.

[70] См.: Он же. Начертание христианского нравоучения. М., 2005. С. 103.

[71] Ср.: Платон (Игумнов), архим. Самоотречение, как идеологическая и диалектическая характеристика в содержании духовно-религиозного подвига преподобного Серафима Саровского // Наследие Серафима Саровского и судьбы России. Материалы конференции 2004. Нижний Новгород, 2005. С. 173–174.

[72] Феофан Затворник, свт. Что есть духовная жизнь и как на неё настроиться. СПб., 1991. С. 71, 82, 113.

[73] Он же. Начертание христианского нравоучения. М., 2005. С. 567.

[74] Он же. Мысли на каждый день года. М., 2008. С. 4—5.

[75] Ср.: Зарин С.М. Аскетизм по православно-христианскому учению. М., 1996. С. 684.

[76] Феофан Затворник, свт. Псалом 118-й. Толкование беседовательное. М., 2003. С. 41.

[77] Он же. Собр. писем. М., 1994. С. 46.

[78] Он же. Мысли на каждый день года. М., 2008. С. 182.

[79] См.: Платон (Лёвшин), митр. Цит. по: Шапошников Л.Е. Консерватизм, модернизм и новаторство в русской православной мысли XIX–XXI веков. СПб., 2006. С. 13.

[80] Ср.: Окружное послание Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви ко всем православным христианам (1848) // Догматические послания православных иерархов XVII–XIX вв. С. 200.

По материалам сайта: theophanica.ru