Каширина В.В.

Последняя служба святителя Феофана  на Владимирской земле

В этом году исполняется 145 лет с того дня, как святитель Феофан покинул Владимирскую кафедру и уехал на «покой» в Вышенскую обитель. 24 июля 1866 года, в день рождения святого Иоанна Крестителя, состоялось прощание святителя Феофана с Владимирской паствою. Из Владимира святитель направился прямо на Вышу, в обитель, в которой он провел долгие годы в затворе.

Известно, что решение об увольнении вынашивалось долго. Как отмечал сам святитель: «Имею в мысли служить Церкви Божией, только иным образом служить». 12 марта 1866 г., в день своего ангела, на память преп. Феофана Сигрианского, после сугубых молитв на божественной литургии он подал прошение в Святейший Синод об увольнении его на покой с правом пребывания в Вышенской пустыни. 17 июля 1866 года был освобожден от управления Владимирской епархией с назначением настоятелем Вышенской пустыни. Как в самом Владимире, так и в столицах многие неоднозначно восприняли это решение святителя. Прощальные его слова к владимирской пастве, а также ответные речи священнослужителей – это стремление объяснить и сформулировать сущность этого шага, это первые попытки к пониманию этого непростого, но твердого решения, поэтому эти свидетельства прошедшей эпохи чрезвычайно важны для исследователей.

Сердце святителя давно стремилось к желанной цели, и уже через неделю после указа Синода в Успенском соборе города Владимира состоялось прощание его с владимирцами на воскресной службе. По воспоминаниям современников, архиерейский хор певчих пел особенным грустно-торжественным напевом. По заамвонной молитве епископ обратился к своей пастве, которая уже знала, что на этой службе видит святителя Феофана в последний раз. Вот эти слова пастыря к своим чадам: «Не попеняйте на меня, Господа ради, что оставляю вас. Отхожу не ради того, чтоб вынужден был оставить вас. Ваша доброта не допустила бы меня переменить вас на другую паству. Но как ведомый, введусь на свободное от забот пребывание, ища и чая лучшего, как это сродно естеству нашему. Как это могло образоваться, – не берусь объяснять. Одно скажу, что кроме внешнего течения событий, определяющих наши дела, есть внутреннее изменение расположений, доводящих до известных решимостей. Есть кроме внешней необходимости, необходимость внутренняя, – которой внемлет совесть и которой насильно противоречит сердце. Находясь в таком положении, об одном прошу любовь вашу, оставляя суждение и осуждение сделанного уже мною шага, – усугубить молитвы ваши, да не отщетит Господь чаяния моего» [1].

Впервые это Слово было опубликовано всего лишь через неделю после прощальной службы, 1 августа 1866 г., во «Владимирских епархиальных ведомостях» (ВЕВ. 1866. № 15. С. 844–846). В то время святитель находился еще на пути в Вышенскую обитель. Вторая журнальная публикация Слова значительно ближе к печатному варианту и вошла в текст некролога, опубликованного в 1894 г. (ВЕВ. 1894. № 4. С. 75–77). Прощальное слово вошло в отдельное издание проповедей святителя «Слова к Владимирской пастве преосвященного Феофана» (Владимир, 1869), в котором было опубликовано 138 проповеди, произнесенные святителем на Владимирской кафедре в период с 1863 по 1866 годы. Необходимо отметить, что первая журнальная публикация отличается от последующих, прошедших редакторскую правку, в которых некоторые мысли обозначены более четко. Например, в журнальном варианте 1866 г. звучит следующая просьба святителя к владимирцам: «…об одном прошу любовь вашу, оставляя суждение и осуждение сделанного уже мною шага, – усугубить молитвы ваши, да не отщетит Господь чаяния моего». В печатном издании эта мысль обозначена более твердо с применением повелительного наклонения и дополнительным пояснением: «…об одном прошу любовь вашу,  оставя суждения и осуждения сделанного уже мною шага, усугубьте молитву вашу, да не отщетит Господь чаяния моего и дарует мне, хоть не без трудов, обрести искомое мною. –»

Известно, что «многие из предстоящих в храме во все время беседы Владыки обливались обильными слезами» [2].

После литургии по просьбе святителя был отслужен благодарственный молебен, на который собрались многие из духовенства г. Владимира. С ответной речью к святителю обратился о. Николай Флоринский: «Еще недавно сретали мы тебя на сем священном месте, как Ангела Божия, пришедшего к нам с священным словом мира евангельского, пасти врученную Тебе Христом паству Владимирскую. Но не прошло еще полных три года боголюбезного срели нас пребывания Вашего Преосвященства, как уже нас оставляещь Ты, Пастырь Священнейший!.. Твоя собственная воля, следуя внутреннему гласу Божию в освященном духе Твоем, хотя и не без соизволения Властей, увлекает Ваше Преосвященство в давно возлюбленное благочестивому сердцу Твоему пустынное уединение о Господе» [3]. Здесь же прозвучала и оценка деятельности владыки на Владимирской кафедре: «Истинно Ты был для церкви Владимирской живым образом Христовым  не по сану токмо иерарха, но и по иераршескому житию Твоему».

В этом Слове впервые уход Феофана Затворника со святительской кафедры сопоставлялся с духовным подвигом Исаака Сирин, христианским писателем-аскетом VII века. Известно, что преп. Исаак ушел в затвор в Скитскую пустынь с епископской кафедры и занимался в том числе и духовно-писательским трудом. Отец Николай Флоринский сравнивает также уход святителя Феофана и с поступком другого русского подвижника Тихона Задонского, который фактически за 100 лет до Феофана Затворника также покинул Воронежскую кафедру ради безмолвной жизни.

В словах владимирского духовенства звучит надежда на то, что Феофан Затворник, как и его великие предшественники, покинув многозаботливую святительскую кафедру, послужит Церкви своими писаниями и духовными трудами: «зная достоинства Преосвященнейшего Феофана, которых в нем так много, мы питаем самые искренние и задушевные надежды, что бывший наш архипастырь, и сошедши с престола святительского в давно любезное и желанное Его Преосвященству безмолвие о Господе, не останется без обильного плодоношения от многих дарований Своих естественных и благодатных в сокровищницу св. Православия. Но как в древности св. Исаак Сирианин, а в недавнее время св. Тихон Задонский, – оба пребывая на безмолвии после трудов святительских, услаждали церковь Христову драгоценными для нее навеки писаниями и сими трудами своими обессмертили в христианстве свою святую память, которую прославил Сам дивный во святых Своих Бог, – так да процветет в летописях дней св. церкви и возлюбленное имя отшельника – иерарха нашего, дондеже облечется вечным бессмертием небесным от Отца Светов. Да сотворит Господь и да исполнит по сим желаниям нашим искренним, молитвами прославившихся зде угодников Своих, к которым благоговейно и всегда притекал с усердными мольбами о заступлении преосвященный Феофан» [4].

Однако воскресная Литургия 24 июля 1866 года не стала последней службой святителя на Владимирской земле. По настоянию кафедрального протоиерея о. Феодора Надеждина святитель еще раз отслужил Литургию и молебен в Успенском соборе 27 июля. По окончанию службы все духовенство направилось в покои святителя, где с речью к нему обратился знаменитый владимирский проповедник и духовный писатель Федор Михайлович Надеждин (1813–1876): «Последняя наша просьба к Тебе, архипастырь наш добрый: Ты указал нам путь истинной христианской жизни и живым словом своим и писанием многим и особенно своею жизнию: не оставляй укреплять нас на этом спасительном пути Твоими святительскими молитвами и в тиши избранной Тобою мирной обители» [5].

На следующий день, в 6 часов утра, владыка отслужил в своей домовой церкви напутственный молебен, по окончании которого к нему обратился эконом архиерейского дома иеромонах Моисей. Это была последняя прощальная речь, обращенная к святителю во Владимире, которая подводила итог архипастырской деятельности Феофана на Владимирской кафедре: «Не Твоим ли мудрым благораспоряжением, особенно в местах, зараженных духом раскола, учреждались рассадники просвещения, - благоразумною ревностию твоею возбуждался и развивался дух Христовой ревности о благе веры и церкви, не только в иереях Божиих, но даже в простых сердцах поселян. Прочтынм памятником по Тебе будут служить: Храм сей, храм и при нем училище девиц духовного звания, Мстерское братсво с женским училищем и проч» [6].

В то же время – это была речь инока, обращенная к иноку, ревнителю монашеской жизни, для которого целью жизни  было Богообщение. В этом же слове содержалось и глубокое понимание того подвига, на который добровольно шел святитель в уединенную Вышенскую обитель: «При всем нашем горячем желании – жить бы здесь с Тобою, мы вполне сочувствуем и Твоему благочестиво-высокому настроению души, и деланию иноческому удалиться в пустыню. Мир и дела мира и самое служение Церкви среди мира далеко не дают христианину истинного покоя и не удовлетворяют потребности той души, которая ищет теснейшего общения с Богом. Такова именно душа Твоя, Архипастырь! Сошед с чреды своего великого служения Церкви Христовой и избрав себе в покой уединенную пустынь, Ты не на покой, в собственном смысле говоря, идешь, а добровольно обрекаешь себя на великий подвиг самоумаления… и возжелав потому поселиться в тиши пустынного жития, дабы там – в тиши и уединении в последнюю половину жизни своей, созревая для вечности быть светильником светящим и горящим. Ибо судя по духу времени только вне мира вернее можно обрести ныне покой душевный и быть между тем не бесполезным для церкви и государства в охранении и поддержании веры и Церкви. Монастыри и особенно уединенные обители издревле были училищами благочестия и столпами веры…» [7]

Как отмечал исследователь творчества святителя Феофана архимандрит Георгий (Тертышников): «В тех многочисленных речах, которые были произнесены разными лицами из числа владимирского духовенства при прощании с преосвященным Феофаном, ярко выразилась искренняя горячая любовь, которую он снискал. Из них мы видим, сколь высоко ценили святителя Феофана, его многополезную обширную пастырскую деятельность, его возвышенные личные качества, его истинно христианскую кротость и мудрость, которые являл он всем, даже и неспособным чувствовать и ценить их, его благочестивую жизнь и стремление к уединенным аскетическим подвигам, завершившиеся Вышенским затвором» [8].

28 июля 1866 года, несмотря на ранний час, святителя пришли проводить многие жители. После молебна он сразу покинул Владимир и направился на место своего последнего духовного подвига через Боголюбово, Вязники и Муром. На Вышу святитель прибыл 3 августа 1866 г. и в одном из писем писал о своем первом впечатлении: «По всему Выша – преутешительная и преблаженная обитель!»