Во-первых, приняты за основу важнейшие исследования жизни и наследия преосвященного Феофана: труды покойного архимандрита Георгия (Тертышникова), свящ. Алексея Бурцева, протоиерея Иоанна Королькова, проф. И. Корсунского, обширные мемуары, охватывающие большие периоды жизни святителя: дневники и автобиографические записки епископа Порфирия Успенского, воспоминания о преосвященном А.Г. Говорова, И.А. Крутикова, А. Покровского, свящ. Н.И. Флоринского; переписка святителя Феофана с современниками.
Начатое в октябре 2010 г. фронтальное обследование архивов и книжных собраний, учет, классификация, научная обработка, анализ выявленных и уже известных материалов — в столь широком масштабе и так энергично — прежде никогда не проводились. Конечно, это длительный и трудоемкий процесс, требующий от исследователей знаний, такта, четкой логики и обостренной интуиции.
Каждый узел биографии святителя — это тема самостоятельного исследования. Например, рождение, семья, родословная. Сюда входят: родное село Чернавск на Сосне, история семьи Говоровых, ее уклад и атмосфера, родители — отец священник Василий Тимофеевич Говоров и мама Татьяна Ивановна; крестные родители — дедушка по матери священникИван Иванович Попов и родная племянница Татьяны Ивановны девица Анна Попова; братья святителя Иван, Семен и Гавриил, сестры Любовь, Евдокия, Анна, родственное окружение, племянники (ставшие с годами не только помощниками преосвященного, но и мемуаристами). Племянник И.А. Крутиков свидетельствует: «Было и еще немало родных, которые имели влияние на него; из них указывали на тетушку Марфу Никифоровну, которая холила и нянчила младенца Егорушку (так в семье звали святителя). Все это были лица духовного звания».
Еще один узел: воспитатели, наставники, духовные учителя Георгия Говорова, чью роль в становлении отрока и юноши нельзя не помнить.
Учителя Ливенского духовного училища Петин, Тезавровский, Высоцкий, Скрябин.
В Орловской духовной семинарии во главе с ректором Исидором, впоследствии высокопреосвященным митрополитом С.-Петербургским и Новгородским, образованием юношей занимались иеромонах Платон, впоследствии митрополит Киевский и Галицкий, профессор Евфимий Андреевич Остромысленский.
По благословению преосвященного Никодима, епископа Орловского, для Георгия Говорова открылась дорога в Киевскую Духовную академию, переживавшую тогда свой расцвет. Ректором был знаменитый церковный проповедник, ученый, доктор богословия епископ Иннокентий (Борисов). Профессорствовали Иван Михайлович Скворцов, Димитрий Муретов, Яков Козьмич Амфитеатров, Иеремия (Соловьев) и др. Эти имена красноречиво говорят о том, что мог и что действительно получил их ученик Георгий Васильевич Говоров в умственном и религиозно-нравственном отношениях.
В 1841 г. чин пострижения в монашество (промыслительно в один день с Макарием Булгаковым, впоследствии митрополитом Московским) и рукоположение в первые две степени священства совершил преосвященный Иеремия. Как было справедливо отмечено, «в жизни духовной один ярко горящий светильник горением Божественного света возжигает другие, новые светильники, да во время свое поставлены будут на свещнице и светят всем “иже в храмине суть”».
В разные годы жизнь святителя Феофана была связана с Киево-Печерской Лаврой и Киево-Софийским духовным училищем, Новгородской Духовной семинарией, Петербургской Духовной Академией, с первой Русской Духовной миссией в Иерусалиме, с лаврой преподобного Саввы в Палестине, с русским посольством в Константинополе. На посту ректора Санкт-Петербургской духовной академии архимандрит Феофан усилил ее научный авторитет, активно занимался богословской и редакторской работой, встречался с видными учеными и государственными деятелями. Семь лет (1859-1866) посвятил епископ Феофан окормлению двух самых многолюдных и обширных епархий России — Тамбовской и Владимирской.
В 1866 г. столь напряженная и деятельная жизнь преосвященного сменилась качественно иной — эпохой Вышенской пустыни и затвора. «Имею в мысли служить Церкви Божией, — писал святитель, — только иным образом служить».
Документы и материалы, относящиеся к жизни и наследию свт. Феофана, сохранились в архивах Москвы, Петербурга, Тамбова, Рязани, Владимира, в других российских региональных, а также в зарубежных архивах: Афонского монастыря, Иерусалима, предположительно Стамбула. Не исключена возможность обнаружить документированные подробности почти четырехмесячного пребывания свт. Феофана (тогда еще иеромонаха) в Италии — на возвратном пути из Иерусалима в 1854 г.
Задача настоящего проекта заключается в создании первой в истории русской патристики Летописи жизни и творений святителя Феофана Затворника Вышенского. С опорой на возможности биохронологии будет положено начало научному освоению духовного, творческого и эпистолярного наследия святителя, широкому и объемному использованию рукописных источников, мемуаристики, газетно-журнальной хроники, что позволит с максимально возможной для жанра Летописи полнотой и глубиной показать все грани личности свт. Феофана, его духовного пути, пастырской и просветительской деятельности.
Летопись не является сухой лапидарной констатацией добытых сведений. Ее особенность как жанра научного исследования заключается в том, что совокупность собранных в ней фактов и документов помогает восстановить историческую панораму жизни свт. Феофана во многих подробностях его духовного становления, пастырского служения, формирования как замечательного проповедника и просветителя. Следуя условиям своего жанра, Летопись является строго выверенным хронологическим сводом имеющихся в настоящее время печатных и архивных данных; она призвана охватить столь объемные документальные пласты, какие ни одно жизнеописание, каким бы обстоятельным и полным оно ни было, вместить в себя не может. Между тем, следует отметить принципиальную неокончательность такого капитального и обобщающего труда, каким задумана настоящая Летопись; и подчеркнуть подготовительный характер начального этапа работы. При этом уже сейчас богатейший потенциал выявляемых документов и открывающиеся горизонты научных исследований глубоко впечатляют.
Для готовящегося издания творений свт. Феофана важно, что Летопись выявляет творческую историю его книг. Движение текста нередко фиксировалось в письмах преосвященного, там же — свидетельства о зарождении замыслов, которые не всегда реализовывались по горячим следам; нередко — спустя продолжительное время, уступая место более насущным творениям.
В феврале 1877 г. епископ Феофан пишет своему корреспонденту: «Катехизис писать не прочь, но время не пришло. Да Катехизис нельзя иначе писать, как вопросами и краткими определенными ответами. Никакой катехизис без объяснений удовлетворителен быть не может. Он есть только памятная запись. Для народа нужны беседы о вере — пространные, многословные, чтоб разными изворотами дать хоть мало понять таинства веры нашей. Так если я возьмусь когда, то возьмусь не за Катехизис, а за поучения, содержанием которых будет полное изложение веры. Теперь я занят. Нужно дотянуть толкование послания Св. Апостола Павла да Добротолюбие — состроить: наинужнейшее дело; и еще кое-что. Для поучений же тех надо очень от всего отрешиться».
Письма святителя в корпус Летописи включаются в возможно полном объеме. Резон в том, что именно письма из затвора вводят исследователей в тот круг духовно-нравственной проблематики, который не только формировался в данный период, но и ретроспективно отражался в книгах преосвященного.
По Летописи уточняются датировки, нередко и авторство. Так, опубликованное московской типографией Готье «Слово пред отпеванием тела почившего в Бозе болярина Евграфа Васильевича Салтыкова» (отца писателя Салтыкова-Щедрина) не могло быть произнесено святителем: во-первых, в марте 1851 г.он не был еще архимандритом (как указано на титуле), во-вторых, он в составе Духовной миссии находился на Святой Земле.
В связи с творческой историей книг актуальнее звучит и тема сотрудничества свт. Феофана с редакциями периодических изданий и издательствами. Творения преосвященного печатались в журналах «Христианское чтение», «Душеполезное чтение», «Душеполезные размышления», «Домашняя беседа», в Тамбовских и Владимирских «Епархиальных ведомостях». К изданию книг святителя привлекались семь санкт-петербургских типографий (в том числе Синодальная), восемь московских (в том числе Университетская), две Тамбовских, две Владимирских, Киевская типография Д.С. Повальского, типография Фесенко в Одессе. Отдельной строкой стоит издательство Афонского Русского Пантелеимонова монастыря. Трудно представить, сколько драгоценных подробностей судьбы творческого наследия свт. Феофана можно обнаружить в архивных фондах всех этих ведомств.
Архипастырская деятельность свт. на Тамбовской и Владимирской кафедрах была связана с поездками по епархиям, встречами, живыми впечатлениями, имевшими вполне конкретную географическую основу, которая также открывает широкие возможности поиска. Ключ к реконструкции маршрутов — на страницах «Епархиальных ведомостей». Впрочем, все передвижения святителя по городам и весям России и других стран находили отражение в документах. Наша задача проверить и этот возможный источник новых материалов. Так, по записям епископа Порфирия восстанавливаются с подневными подробностями маршруты Русской Иерусалимской Духовной миссии по Палестине, Египту, Сирии, Италии. В письмах святителя к близким — дорожные впечатления и описания встреч по пути из Петербурга в Одессу (дважды: в 1847 и в 1856 гг.). Например, теперь мы знаем, что в Одессе Русская Духовная Миссия останавливалась в гостинице «Ревельский порт», «супротив кафедрального Преображенского собора». В Константинополе — в частном христианском доме на улице Перы, близ речного почтамта. Из Одессы плыли на пароходе «Херсонес», а из Яффы в Италию — на «Императрице». Располагаем обширным списком духовных лиц, иерархов и представителей восточных церквей, с кем встречались на Святой Земле.
Немалый объем уже собранного материала Летописи (15 авторских листов), — яркий пример случая, когда необходимы аннотированные указатели разного типа. В будущем они во многом облегчáт составление исторического и реального комментария. Поэтому параллельно с Летописью создаются словники к указателям: именному, географическому, названий (учреждений и организаций, монастырей, соборов, церквей и др.).
Еще предстоит расшифровка инициалов, за которыми скрываются многочисленные корреспонденты свт. Феофана, уточнение дат их жизни, причастности к духовному наследию пресвященного.
В заключение еще раз подчеркну: объединенные в Летописи документы, факты, достоверные свидетельства дадут возможность не только открыть новое и уточнить известное, но и осмыслить роль свт. Феофана в неизмеримо более широком контексте. Подобный опыт составления Летописи на строго документальной основе явится уникальным в практике изучения святоотеческого наследия России.