Иерей Димитрий Фетисов,
ассистент кафедры теологии РГУ имени С.А. Есенина

Святитель Феофан Затворник как миссионер

Разговор о миссионерских трудах святителя Феофана в обыденном представлении связывается в первую очередь с его участием в работе Русской духовной миссии в Иерусалиме в 1848–1854 годах, кратким периодом ректорства в Олонецкой духовной семинарии, путешествиями в раскольнические центры и созданием в 1864 году Богоявленского православного братства (в период епископства на Владимирской кафедре). Несомненным был авторитет святителя как опытнейшего миссионера «международного класса» среди его современников. Об этом свидетельствует факт официального приглашения святителя в 1879 году через Святейший Синод в Японию, для прохождения там миссионерского служения. Приглашал святителя, тогда уже пребывающего в затворе, архимандрит Николай (Касаткин), великий миссионер, в будущем прославленный как святой равноапостольный Николай, архиепископ Японский[1]. Тем не менее, даже в таком контексте трудно оценить ту исключительную актуальность, которую имеет изучение миссионерского опыта святителя в наши дни.

Современная «Концепция миссионерской деятельности Русской Православной Церкви» так определяет православное миссионерство: «Конечной и глобальной целью православной миссии в широком понимании является осуществление изначального замысла Божия – теосис (обожение) всего творения.

В более узком понимании миссия есть деятельность по распространению православной веры, воцерковлению людей для новой жизни во Христе и передаче опыта богообщения»[2].

В современной России, отмечается далее в «Концепции», «возникла парадоксальная ситуация необходимости «второй христианизации» народов, живущих на территории пастырской ответственности Русской Православной Церкви и масштабы этой «второй христианизации» беспрецедентны»[3]. Понятно, что в данном случае понятие миссионерства раскрывается не как деятельность где-то на дальних церковных рубежах по оглашению и крещению неверных или по уврачеванию церковных расколов, опять же, на рубежах. Современное миссионерское служение – это в первую очередь проповедь Евангелия на территории «пастырской ответственности» Православной Церкви, в среде людей в основной массе крещеных, но не воцерковленных и не стремящихся к воцерковлению. Говоря об этом ещё в начале XXвека, преподобный Иустин Попович вводит понятие внутренней миссии Церкви.[4]

В числе главных особенностей современной миссии «Концепция» выделяет тот факт, что «большинство людей, к кому обращена проповедь, имеют культуру, коренящуюся в Православии и при этом сохраняют индифферентное отношение к Церкви», и то, что «миссия Русской Православной Церкви на нынешнем историческом этапе осуществляется в условиях широкомасштабной экспансии нетрадиционных мировоззренческих и вероучительных систем и их воздействия на ценностные приоритеты людей»[5]. Но не эти ли особенности начали активно заявлять о себе еще во времена проповеднической деятельности святителя Феофана Затворника Вышинского?

Эпидемия франкоязычия, поразившая еще в начале XIXвека русскую аристократию, имела логическое завершение в появлении моды на показную расцерковленность и модное «вольнодумство» в стиле французского (а позже немецкого) деизма, увенчанное поголовным увлечением спиритическими сеансами. Святитель тогда уже предвидел, к чему ведет современный ему образ жизни ведущих слоев общества на фоне крайней неразвитости миссионерского направления в деятельности Церкви: «Через поколение, много через два, иссякнет наше православие… Следовало бы завести целое общество апологетов, - и писать, и писать»[6]. Сегодня мы имеем возможности исполнить совет святителя, но уже не только «писать», а использовать весь богатый технических потенциал современного «информационного» общества. Секуляризация общества, секуляризация образования и воспитания – именно эти проблемы в первую очередь поднимаются святителем на страницах его книг и писем.

Поражает широкий круг поставленных вопросов, ответы необыкновенной глубины, выполненные живым и тёплым языком. Какое бы направление мы ни исследовали в современной психолого-педагогической науке, везде мы имеем мудрого наставника в лице подвижника. А многие задачи выявленные, святителем до сих пор нуждаются в исследованиях. Например, психология. Святитель пишет «Вот, по-моему, какова должна быть программа этой психологии. Изобразить состав естества человеческого: дух, душа и тело – и представить систематический перечень всех способностей и отправлений каждой части и затем описать состояние и частей естества, и способностей:

1) в естественном состоянии,

2) в состоянии под грехом и

3) в состоянии под благодатию.

Маленький опыт такой психологии представлен мною в Письмах о христианской жизни…»[7] Раскрывая эту тему, Феофан Затворник и его продолжатели предлагает нам самое гармоничное и логически завершенное учение о человеке, лишённое крайностей фрейдистского писсемистического и агностического детерминизма и чрезмерно оптимистичного часто близкого к фантазёрству гуманистического направления в современной персоналогии.

Хочется отметить безосновательную, на наш взгляд, оценку Н.Бердяевым трудов святителя, утверждавшего, что «Он гносимах. Наука есть лишь придаток или случайность. Он боится юности и предостерегает от ее опасностей. Все это значит, что он враждебен пробуждению творческих сил в человеке»[8]. Это весьма поверхностное мнение. На самом деле святитель говорит о том, что занятие наукой не может быть конечной самоцелью бытия человека и человечества, что научные достижения могут превратится для него в «удобное кресло к финалу спектакля» всей жизни, ну и конечно удерживает нас святитель от абсолютизации достижений науки, говоря о ней с одной стороны как о смене парадигм, а с другой призывая не забывать ограниченность человеческого познания. «В моду вошло выставлять науку как царственную некую особу. Особа эта – мечта. Ни одной у нас науки нет, которая установилась бы прочно в своих началах. …Пред женщинами ныне преклоняются. И науку выставили как какую красавицу, делают перед нею книксен. Из сего можете вывести, что и ваша наука – тоже ваши соображения. И вы можете господственно относится к ней и выдрессировать её, как вашей душе угодно»[9]. Научные изыскания святитель относит к области весьма необходимой для развития человека – душевной. В его трудах четко прослеживается мысль о необходимости давать достаточно соответствующей пищи не только духовной, но и душевной и телесной сторонам человеческого естества. «…занятия ваши по химии совсем не задувающего свойства, а только дующего… зачем же бросать это занятие?...не вижу тут ничего противного духовной жизни»[10]. Этот подход прослеживается и в педагогических идеях святителя. "Вся его педагогическая система, – говорит пишет о. Георгий Тертышников, – коренится в идее нравственно воспитывающего обучения. Он признает плодотворным только то образование, которое развивает не только ум, но и главным образом облагораживает сердце. Эта мысль красной нитью проходит по всем его сочинениям, затрагивающим педагогические вопросы"[11]Для него воспитание ребенка – это отнюдь не принуждение к «мироотрицающей аскезе», нездоровым пристрастием к которой страдают многие родители-неофиты. Воспитание по святителю – это взращивание – безусловно, разборчивое – духа, души и тела в их иерархическом устроении, но не в «замарывании» душевных порывов ребенка.

Миссионерству в современном педагогическом пространстве Русская Православная Церковь отводит одну из ведущих ролей, и в этом аспекте труды святителя могут дать богатейший материал, состоящий как из теоретических (антропологических) построений, так и из вполне конкретных методических рекомендаций.

Другим важным моментом, делающим особенно актуальным наследие святителя Феофана для современного миссионерства, является такая проблема современной Церкви, как миссия мирян в среде мирян, особенно в кругу семьи, среди невоцерковленных родных. «Нередко приходится сталкиваться с такими ситуациями: жил себе обычный человек; обратился к Богу, воцерковился – и стал совершенно непереносим для своих ближних, которые, глядя на него, думают: ну если он сделался таким из-за Православия, то нам от него нужно, пожалуй, держаться подальше…», – пишет игумен Петр (Мещеринов) в статье «О повседневном миссионерстве»[12]. В эпистолярном наследии святителя мы находи массу ответов на возникающие вопросы. Неверующий сын, излишне суровый муж, общение с соседями, охлаждение в молодёжи любви к Богу, Церкви и родителям и другие семейные вопросы.

Отдельной темой является антисектантская деятельность святителя. Более достойного ответа толстовцам, пашковцам, молоканам, штундистам и последователям Редстока не найти и в современных трудах апологетов. «Ничего не слышу: какие у вас в Петербурге распоряжения о противодействии пашкоцам, ирвингийцам, толстовцам?! – пишет святитель, эти язвы губят многих, и везде. следовательно бы противопоставить им духовное воинствование. В С.-Петербурге много среди духовенства отличных иереев и по образованию, и по нраву…Сделать бы из них трубачей, и Иерехонские стены, конечно, пали бы в утешение верных сынов Израиля и во славу Божию. ... То правда, что каждый иерей должен быть самокомандным в деле защиты истины и хранении своей паствы, но во многих случаях они не знают, что волки понемногу растаскивают овечек из стада»[13].

Много Вышенский подвижник рассуждает и о том, каким должен быть миссионер. Но самый главный вывод мы можем сделать, глядя на него самого. Вспомним слова Христа Спасителя об учёном богослове. "Он же сказал им: поэтому всякий книжник, наученный Царству Небесному, подобен хозяину, который выносит из сокровищницы своей новое и старое"[14]. Здесь сокровище новое подразумевает опытное знание о Царствие Божием и способах его достигнуть, а сокровище ветхое означает внешнюю образованность. Для современных православных миссионеров нет никакого сомнения в необходимости личного духовного опыта, а вот по поводу светской образованности у некоторых возникают сомнения. Изучая труды святителя, мы неоднократно убеждаемся в ложности этого пути. Мы видим в его лице высокообразованного утончённого интеллектуала, с прекрасным, тонким чувством юмора, изящным слогом. Вряд ли Феофан Затворник смог бы так плодотворно потрудится на миссионерском поприще, если бы невнятно и безобразно выражался, а письма писал бы корявым почерком…

Святитель Феофан Затворник занимает особое место не только среди многих выдающихся учёных богословов и иерархов Русской Православной церкви XIX века, но и среди христианских миссионеров, много потрудившихся на поприще воспитания молодого поколения. На деятельность миссионера святитель смотрел как на важнейшее дело. Неудивительно, что он посвятил этому, можно сказать, всю свою жизнь.