Точный диагноз – скорее прерогатива потомков, а не современников. Необходима известная временная дистанция, точка отстранения, открывающая пространство исторической ретроспективы (1).
Какой же сейчас выглядит культура, наука, образование в России начала XXI века?
Не так давно один голландский ученый на вопрос о кризисе культуры меланхолично заметил, что на Западе никакого кризиса нет, просто вы, русские, любите экстраполировать свои проблемы на нас.
Здесь возникает необходимость определиться с самим термином «кризис». С древнегреческого кризис переводится как переходный момент, решительный исход. В первом значении переходного момента, кризис – естественное состояние культуры, необходимый этап в ее развитии, болезнь роста. Бескризисная цивилизация – это не гармония, а летальный исход.
Таким образом, кризис в значении перехода есть изменение внутри парадигмы данной культуры, например, переход от Ренессанса к барокко и классицизму. Исход – это более радикальная категория, состояние тотального кризиса, ведущего или к смене парадигмы культуры через осуществленный внутри культуры прорыв, или же, при исчерпанности творческого импульса, – к гибели культуры.
Одна из новаций культурной ситуации нашего времени заключается в возрастающем акценте на развлекательной функции искусства, свойственной массовой культуре.
Хорошей иллюстрацией к этой теме может служить роман Брэдбери «451 градус по Фарингейту». В начале романа герой, возвращаясь домой, тщетно пытается установить хоть какой-нибудь контакт с собственной женой. Она уже давно живет в некой иной реальности, видеомире.
Стены квартир превратились в гигантские телеэкраны. Человек ускользает в мир сновидений и там переживает самые сильные эмоции своего фантомного бытия. На смену духовной реальности, встреча с которой требует постоянного личностного усилия, акта сотворчества приходит хорошо накатанное эмоциональное скольжение в мире виртуальной мечты. Дефицит личностной реализации в жесткой и суровой действительности компенсируется ложной самоидентификацией с жизнью телевизионных героев и звезд шоу-бизнеса. Здесь же находят выход те человеческие эмоции, которые в повседневной жизни слишком часто оказываются невостребованными.
Возможность проживать чужие жизни снимает с индивидуума непомерную тяжесть ответственности за свою собственную. Современные технологии соблазняют человека фантастической возможностью превращения из Homo Sapiens в Homo Virtualis.
Современная индустрия массовой культуры, отвечая на запросы публики, все более эксплуатирует наркотические функции искусства, создавая грандиозные шоу не как зрелище, которое смотрят, а как пространство, в котором живут.
Культура, как духовное самостроительство человека, творчество, как метафизическая миссия и задача, сменяются культурой как эффективным средством бегства от себя и мира, культурой, как общедоступными радостями фантомного бытия.
В этом же направлении развиваются процессы и на уровне так называемой современной элитарной культуры.
Прослеживается явная перекличка стилевых характеристик современного постмодерна с культурной ситуацией конца эллинистической эпохи. Время блестящих стилизаторов, виртуозных версификаторов, перегруженности текстов литературными аллюзиями, стремление к эстетическому совершенству формы, всеразъедающая ирония, искусство как игра, где все ценности представляются условными, а истины относительными. В свое время В. Дильтей говорил: «Свет истины доступен нам лишь в разложенном виде» (2, с. 181).
Вектор культуры направлен на преодоление культурой самой себя, своих собственных границ. Современная ситуация обнажает корневую связь культуры с бытием, культурологическая проблематика естественным образом перерастает в онтологическую.
Не будучи повернутым к собственной глубине, человек растекается в ширину в беспрестанном поиске новых, будоражащих нервы ощущений и, в стремлении отыскать оазис, оставляет за собой пустыню.
Безусловно, что не научно-техническая революция и не появление аудио-видеосредств являются источником кризисной ситуации. Они лишь ускоряют процесс, расширяют возможности для экспансии разрушительных сил внутри самой цивилизации, что само по себе только следствие более глубинных сдвигов, произошедших в духовных основах культуры.
Давайте обратим взгляд на современное поколение молодежи и зададимся вопросом: сколько сегодня бывших учеников читают Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого? Слушают музыку П.И. Чайковского, Л. Бетховена, И. Баха? – Единицы. Именно поэтому современные люди, человечество в целом так равнодушны ко злу. Имеет место глухота чувств, привычка к насилию, эгоизм, рожденный страхом. Эгоизм, полагающий, что единственным источником удовольствий являются автомобиль, ночные клубы, другие «инфантильные идиотства».
За последнее время изменилось социокультурное поле подрастающего поколения. Происходит снижение читательской активности. Причина заключается в том, что школьники не понимают, что они читают. Фактор кристаллизации личности уходит. Какая личность будет сформирована, когда школьники станут взрослыми людьми? Неизбежны деформации личностного развития. Произведения искусства даны нам только в восприятии. Художественная литература – особый вид искусства, восприятие которого опосредовано. Художественный мир литературы не дан нам в прямом восприятии. Ведь мы воспринимаем не буквы. Текст произведения нормативен, особого диалога не предполагает. Смысловое развитие – это фактически развитие личности. Книга – это некое пространство. У человека должна быть литературная культура, но не в смысле того, что человек прочёл много книг, а в том, что человек пережил много книг. На мой взгляд, современному молодому поколению это не доступно.
Важнейшее моральное качество, без которого человек не может быть личностью, без которого не может утвердиться общество XXI века, – ответственность. Гражданской ответственности нам сейчас как раз и не хватает. Многие люди утратили требовательность к себе, забыли как звучит слово «стыд». Мы безответственно судим о прошлом, оцениваем настоящее, рассуждаем о будущем. Мы легко меняем взгляды: сегодня ругаем то, чему вчера поклонялись. Мы люди крайностей: то мы революционеры, то реформисты, то догматики, то критики, то противники рынка, то его приверженцы и т.д. и т.п. Ответственность – вот что освободит нас от крайностей, приведет на путь истины, на путь реальной действительности.
Ответственность за конкретное дело. Но и этого уже мало. Нам сегодня нужна ответственность более широкая, выходящая за рамки наших конкретных дел. Человеку следует в конкретных делах подниматься на самую большую нравственную высоту, он должен понимать, что каждый его поступок касается не только его личности, но, может быть, судьбы всего человечества.
Поэтому ему должна быть присуща ответственность за страну, ответственность за все, происходящее в мире. Чувство «онтологической вины», как говорили русские философы, чувство «метафизической вины», как сказал выдающийся немецкий философ К. Ясперс.
Между тем люди слишком еще разобщены. Разобщенность, равнодушие, неравенство губительно действуют на людей, порождая отчаяние, жестокость.
Равнодушие – страшная, губительная черта человеческой жизни. Мы слишком сосредоточены на своих бедах и несчастьях, нередко придумываем и преувеличиваем их. Все, что далеко, что не угрожает нам непосредственно, что не ломится еще в нашу дверь, мы считаем вполне терпимым. Известный кинорежиссер И. Бергман, резко отвергая индивидуализм, рассказывает в этой связи следующую легенду:
«В Шартрский собор попала молния и сожгла его до основания. Тогда на место пожарища стали стекаться тысячи людей со всех концов света... И все вместе они снова построили собор на старом месте. Они работали до тех пор, пока окончательно не восстановили весь собор; это были мастера-каменщики, художники, рабочие, клоуны, дворяне, священники, бюргеры. Но имена их остались неизвестными, и никто до сих пор не знает, кто же построил Шартрский собор... В наше время личность стала высочайшей формой и величайшим проклятием художественного творчества. Мельчайшая царапина, малейшая боль, причиненная личности, рассматривается под микроскопом, словно это категория извечной важности…
Так в конце концов все мы собираемся в одном большом загоне, где стоим и блеем о нашем одиночестве, не слушая друг друга и не понимая, что мы душим друг друга насмерть. Индивидуалисты смотрят пристально один другому в глаза и все же отрицают существование друг друга... Поэтому, если меня спросят, каким я представляю себе общий смысл моих фильмов, я ответил бы, что хотел бы быть одним из строителей храма, что вознесется над равниной»[2].
Сегодня, особенно у нас, в российском обществе, растут равнодушие, разобщенность, наблюдается спад жизнерадостности, безнадежность и т.п. Насилие, военные конфликты, обездоленность стариков и детей воспринимаются как что-то обычное, как не имеющее к нам отношения.
Б. Паскаль писал: «Есть что-то непонятное и чудовищное в чувствительности людей к ничтожнейшим делам и в совершенной бесчувственности к делам величайшим. Точно заколдованные какой-то всемогущей силой, погружены они в сверхъестественный сон».Люди должны преодолеть эту «заколдованность», должны повернуться лицом к важным человеческим проблемам. Они должны понять, что мало быть порядочными людьми, нравственными лишь в личном плане: мало любить семью, испытывать чувство ответственности перед ближними. Хотя, разумеется, без любви к близким невозможна и любовь к дальним. Любовь к родной стране питается любовью к родным местам, к дому, где ты родился, к полям и лесам, среди которых ты вырос. И тем не менее в современных условиях позиция: я благороден, я честен, все остальное меня не касается, я не виноват в том, что многие люди бедны, больны, несчастны – такая позиция аморальна или, в лучшем случае, недостаточно моральна.
Генезис культуры – процесс постоянного усложнения, нарастающей дифференциации. Стремительный рост числа бинарных оппозиций внутри культурного пространства в какой-то момент приводит к потере синтезирующей основы данной культуры. Роль такой основы обычно выполняет религия. С распадом синтезирующей основы, с неизбежной десакрализацией культуры разрушается ее иерархическое единство. Попытки заменить это утерянное единство идеологическими или эстетическими системами ценностей оказываются в итоге бесплодными. Основная задача современной культуры перед лицом наступающего небытия – постараться обрести такой синтез, так как вполне возможно, что единственная глобальная проблема, которая стоит перед современной культурой, – это выжить.
Литература
- Блюмерканц М. Глобальные проблемы современного культурного процесса // Вопросы философии. 2006. № 5.
- Кунцман П., Буркард Ф.-П., Видман Ф. Философия: dtv-Atlas: Пер. с 9-го нем изд. / Науч. ред., пер. В.В. Миронов. М.: Рыбари, 2002.